— Коллега, — говорил Дмитрий за ежедневным обедом. — Как ты полагаешь, вернусь я в Петербург?

— Понятия не имею, — честно отвечал я. — А что в этом Петербурге, мёдом намазано?

— Ох, столица, — закатывал он глаза. — Вся жизнь там! Весь свет! Лучшие люди страны. Понимаешь, там почти все — благородные. Царица селит весь скот в Москве, в Екатеринбурге, в Царицыне… А там — дворяне. Там дух дворянства! Знал бы ты, как я устал от этой черни…

Дальше следовали ксенофобские высказывания в сторону обитателей османского базара. Доставалось всем: ушлым мужчинам, двуличным девушкам, их детям. Цитировать не буду, ибо говорить подобное попросту неприлично. Потом он начинал рассказывать мне всевозможные теории заговора.

— Известно ли тебе, Сёмка, что наши османы роют подземные ходы? — спрашивал он, понизив голос.

— Это называется метро, — отвечал я.

— Шутить изволите! — фыркал Вагин. — Прямо здесь, под рынком. Там они учат детей. Там у них тайные мечети, где изучают агрессивную форму мусульманства. Помяни моё слово, придёт день, и эти нехристи нас с тобою сбросят!

По крайней мере, кормил Дмитрий вкусно. Поэтому под хорошую еду я мог позволить себе послушать всякие бредни. Никакие аргументы на Вагина не действовали. Например, что столь масштабная стройка не осталась бы незамеченной. Что тамошние обитатели озабочены тем же, что и он — доходами. И если они захотят власти, они рискуют просто лишиться своих заработков.

— Ты в голове-то держи, — не унимался мой начальник. — Ты думаешь, тебе этот бугай просто так свою монетку дал? Ну конечно!

Когда я в очередной раз предложил обучить пару азиатских помощников, Вагин покраснел так, будто я оскорбил его мать.

— Ты что, хочешь, чтобы эти узкоглазые мне конкуренцию создавали?! — он швырнул стетоскоп об стену. — Да я тебя самого за такие речи в полицию сдам!

Как можно догадаться, мои робкие предложения Дмитрий встречал в штыки. К счастью, разойтись всерьёз мы не успевали. Начинался приём, и приходилось возвращаться к работе. Азиаты были очень дисциплинированными. Никто и никогда не пытался пройти без очереди. Ни разу не было конфликтов. А тех, кто нуждался в срочной помощи, пропускали без вопросов.

Очередной рабочий день близился к завершению. Пятница. Дмитрий был пьяноват, но в последнее время он перестал напиваться в зюзю. Словно моё присутствие его слегка дисциплинировало. Открылась дверь, и нам в носы ударил мощнейший запах. Смрад! Зловоние! Амбре!

— Пошёл вон! — заорал Дмитрий. — Да я…

— Извиняйте, господин дохтур, — раздался хриплый голос. — Помираю!

Он был мне знаком. Да это же Тимофей. Надо же, в альтернативной России Москва так и осталась большой деревней. Каковы были наши шансы встретиться? Глядя на своего товарища по прошлой жизни (не моей — чужой), я был ошарашен. Неужели я выглядел так же?

— Я провожу, — сказал я Вагину. — Пойдёмте.

Мы вышли за дверь. Даже ватно-марлевая повязка на моём лице не перекрывала зловония. Мне стало интересно, узнал меня бывший компаньон или нет?

— Чего это дохтур раскудахтался! — возмутился Тимофей.

Зухра, сидевшая в общем коридоре, брезгливо зажимала нос рукой. Больше пациентов не было.

— Ты меня узнал? — спросил я.

— Сёмка? — удивился бомж. — Вот это да! Ты как?! Ты — что?

Пойдём на улицу. Мы вышли. Хорошо, что в это время рынок уже почти свернулся. Меня тут уже многие знали, и такие задушевные беседы с бродягой бы могли вызвать вопросы.

— Что болит? — спросил я.

— Перхаю, — ответил Тимофей. — Спать не могу. Сказали, тут добрый доктор живёт. Лечит всех. А он — выгнал.

— Перхаешь? — переспросил я.

— Угу.

Тут кашель сложил его пополам. Я вспомнил, что некоторые старики в моей деревне так называли этот недуг. Неудивительно! Сколько лет ему, интересно?

— Я тоже могу подсказать, — предложил я. — У тебя хронический бронхит. Это из-за курения.

— Чего ругаешься? — возмутился Тимофей. — Может, мазь какая есть? Или таблетка? Выпью — как новенький буду.

Я вдруг опять ощутил белые потоки. Только они шли не к моим рукам, а к груди бродяги. Я увидел, что у него внутри — огромные чёрные лёгкие. Цвета угля. Оба мешка раздувались с трудом. Повинуясь внезапному импульсу, приложил ладонь. Лёгкие моего бывшего товарища несколько просветлели. Тимофей стал кашлять ещё сильнее и выплёвывать наземь что-то чёрное.

— Тебе надо бросать курить, — только и сказал я. — На вот, возьми рубль. Купи в аптеке сироп — Бронхитин. Запомнишь?

Увидев монету, мой бывший приятель просветлел. Я сразу понял, что никаких лекарств он не купит. Кланяясь до земли и благодаря, Семён ушёл. Тогда я ещё не знал, что эта встреча запустит цепочку событий. Новых приключений или злоключений — кому как больше нравится.

Прошло два дня от неожиданного визита Тимофея. Мне, конечно же, нужно было насторожиться. Подумать, что бомж из теплоузла появился на рынке не просто так. Но, согласитесь, человек быстро расслабляется. И я ведь — тоже человек! Хорошее питание, сносный быт и любимая работа притупили мою бдительность.

Была суббота, самое тихое время в нашей амбулатории. Торговцы в этот день редко обращаются за помощью, даже при серьёзных недугах. Ибо день — базарный. В воскресенье, в свою очередь, отдыхали мы. Хотя базар никогда не спал глубоко, мой начальник позволял себе отдых. И это правильно. Впрочем, отдыхать он решил начать ещё в субботу, аккурат после обеда.