— Наручники снимите, — сказал он. — Надобно его от рубашки и кофты освободить. Снимайте сами, молодой человек. Ибо ежели мы порвём — ни один портной за ремонт не возьмётся.

По непонятной причине я подчинился. Размял затёкшие руки, снял свитер и рубашку. Аккуратно положил на лавку.

— Прилягте, — повторил он.

В руках у экзекутора появилась огромная плётка. Толщина её была просто фантастической! Я открыл рот, чтобы потребовать объяснений, но коренастый коп подсёк мне ногу. А потом — ловко уложил на лавку.

— Раз! — сказал экзекутор.

Я услышал звук, как плеть рассекает воздух. А потом — ощутил мощнейший удар по спине. Так, словно кожу обожгли огнём.

Я понял, почему помещение изнутри было обито войлоком. Крики несчастных, которых избивают плетями — не то, что хочешь услышать. Мне прилетело ровно пять ударов. Каждый сопровождался свистом и отвратительным звуком повреждаемой плоти. Дикость! Варварство!

У меня было ощущение, что всё это происходит не со мной. Я представлял анатомический атлас, буквально видел те области, куда пришлись жёсткие удары. От боли вертел головой и поначалу пытался вырваться, но… Марек крепко держал меня за правую руку и стыдливо смотрел в другую сторону. А Соколов — сжимал левую и улыбался.

— Ну как? — спросил он в перерыве между третьим и четвёртым. — Печёт?

Садист! От боли я не смог ответить ничего. На ладонях выступил пот. Я чувствовал, что теряю сознание. Но блаженного забытья так и не наступило. После пятого удара полицейские меня отпустили. Я тихо стонал от боли. Мне внезапно стало холодно, по телу шли судороги. Болевой шок.

Экзекутор отошёл вглубь помещения, аккуратно сложил толстую плеть в какую-то бадью. Снял фартук, стёр полотенцем пот со лба. Оглянулся на меня. Подошёл к столу. Стало так тихо, что я слышал, как он пишет ручкой в постановлении. Вдруг он начал декламировать стихи воодушевлённым голосом:

— Работа палача,

Профессия врача.

И тот, и тот — с плеча…

— И как вы только в экзекуции работаете? — перебил его Марек. Я заметил, что у него руки дрожат. — Крики эти… Боль. Терпеть ненавижу!

— Ко всему привыкаешь, — сладострастным голосом сказал лысый. — Работа гадкая, но кто её делать будет? Все боятся ручки замарать. Кстати, ты же вроде карманников ловил? Их должны были пороть…

— Там экзекутор к лавке привязывал, — объяснил долговязый полицейский. — Можно было выходить.

— Дикость, — возмутился лысый. — Против инструкций. Нет, телесные наказания проводятся в составе комиссии из трёх человек. Буква закона!

— Никак не привыкну я, — вздохнул Марек. — Не моё это. Не моё.

Соловьёв смотрел на меня сверху и облизывался. Было ощущение, что он хотел добавить. И что я ему сделал? В первый раз вижу этого человека! Хотя, постойте-ка… Кажется, он был в ресторане. Когда мне довелось бороться с асфиксией и её последствиями. Неужели он так обиделся?

— Подойдите сюда, судари, да распишитесь, — потребовал экзекутор. — Пять ударов. Как в аптеке.

— Я бы ещё добавил, — оскалился Соловьёв. — Беглецу. Тварёнышу этому!

— Всё должно быть строго по закону, — осадил его лысый. — Инструкции писаны для соблюдения. Пять — значит, пять.

После мощнейших ударов плетью я даже не мог подняться с лавки. Боль была адской. Кожа горела огнём. Больше всего я опасался, что сильно повреждены кожные покровы. На спине они заживают очень долго и болезненно. По крайней мере, никто не требовал от меня подняться.

А потому — я просто лежал. Что дальше-то будет? Каторга? Вот попал, так попал… Раздался сигнал. Экзекутор нажал на кнопку — мы услышали звук открывающегося электрозамка. Раздался цокот каблуков, и я поднял голову. Ко мне шла женщина в белом халате. В руке у неё был чемоданчик.

— Ну и шо тут? — спросила она, бросив взгляд. — Пфу, нормалёк. Как в аптэке!

— Обработайте, — прошептал я непослушным языком. — Инфекция ведь…

— Ты гляди яки граматный! — возмутилась она. — Обработце… Заживе, як на собаке. Не бачу беды.

— Он врачом работал, — подал голос Марек. — Он должен понимать в этом. Раны выглядят, скажем так… Пугающе.

— Яки граматные все стали! — возмутилась женщина.

Однако же, она открыла свой чемодан, достала пузырёк с йодом и стала капать его на вату. В следующие несколько секунд боль стала ещё сильнее. Эта дамочка, оценив площадь поражения, принялась капать йод непосредственно на рану. Мало того, что это неэффективно, так ещё и чрезвычайно болезненно! Да и кожные покровы получат дополнительные повреждения.

— Ааа! — заорал я. — Ааа!

— Не хочешь ли в экзекуторы, госпожа доктор? — распевным голосом спросил лысый. — Гляди, как у тебя получается.

— Да заткны ты ужо свой тапок! — возмутилась врач. — Я затуркана вже!

Вторая часть экзекуции закончилась. Несмотря на мои настойчивые просьбы наложить повязку или хотя бы пластырь, врач отказала. Нечего, мол, разбазаривать государственные ресурсы. Марек помог мне подняться с лавки и надеть рубашку.

Экзекутор потребовал расписаться, что я не имею претензий по поводу количества и силы ударов. Удивительный мир! Может, в другой раз я должен сам себя выпороть? Дрожащей рукой поставил подпись. То, что меня действительно удивляло — это будничность происходящего. Пороть людей — это не норма!