— Семён, тебя приняли? — спросил Григорий.

— Ага, — буркнул я. — Что-то условия спартанские. Как будто на строгом режиме.

— Мы должны стоять за веру, — патетически произнёс Бесстужев. — За царицу. За отечество. Остальное — вторично.

— Но почему? — спросил я. — Вот к чему это всё? Дворянство. Порки простых людей. Все ведь должны быть равны!

Алевтин и Анджей синхронно перестали есть. Склонили головы. Красный посмотрел на меня с каким-то сладострастным выражением на лице. Синий лишь неодобрительно покачал головой. Опять я что-то не то сказал? Вопреки моим ожиданиям, Григорий лишь улыбнулся.

— Сказки про равность — это всего лишь завеса, — сказал он. — Всюду так, как в России. Возьмём Соединённые Государства Америки. Огромная страна. Занимает целый континент, да ещё и Карибский бассейн в придачу. В их главном законе сказано о демократии. О равенстве, всеобщности. И что ты думаешь? Там власть якобы сосредоточена в руках президента. Есть ещё Сенат и Палата представителей. Якобы.

— Я знаю, — ответил. — Они ведь постоянно выбирают новые лица. Постоянно!

— Именно — лица, — кивнул Бесстужев. — Вот был бы ты, Семён, не подданным императрицы, а гражданином СГА. Смог бы ты стать президентом? Или хотя бы сенатором? Никогда! Результат выборов определён всегда. Как минимум на пятьдесят процентов. Две крупнейшие партии делят власть и никогда не допустят к неё простолюдина.

— Ну хоть бы и так! — парировал я. — Разве лучше, что здесь у вас творится? Царица…

— Ты просто ещё не понял своей роли, — ответил Григорий. — После послушания ты обретёшь огромную силу. Настоящую власть. Ежели на тебя так довлеет мирское — мы тебе дадим. И дом. И слугу. И автомобиль. Тебе понравился «Мерседес»? Он будет твоим.

Я призадумался. Оказывается, этот Григорий может быть весьма тактичным и дипломатичным. Если захочет. Да, он очень тонко понял, что материальные блага имеют для меня значение. Но — какой ценой? В подземелье было прохладно, у меня стали мёрзнуть пальцы ног. Надо будет попросить шерстяные носки.

— Теперь моя очередь задавать вопросы, — сказал я. — Вы ж меня приняли в свой орден. У меня остались белые пятна.

Бесстужев сморщился. Синий рассмеялся и сказал что-то вроде — «Вот он, отобранный!» Красный опять сделал недовольное лицо.

— Ладно, — ответил Григорий. — Но только в самых общих чертах. Ты ещё не принял таинство, а потому некоторые вещи пока знать не можешь.

— Откуда вы знали, что я появлюсь на свалке?

— Карты, — объяснил Григорий. — Они позволяют видеть мне прошлое и будущее. Снова и снова выпадал расклад. Нищий в навозной куче. Я сразу понял, что речь идёт о Её Величества экспериментальной переработке мусора. Ибо нищие — именно там.

— И вы просто сидели и ждали, пока проявится маг…

— Не просто, — покачал головой Барс. — Ещё чего — сидеть на этой навозной куче месяцами! Я проанализировал всех. И самых перспективных проверил лично. Они воздали Валуну — и он забрал их.

Я вспомнил про исчезновения, о которых на свалке говорил один из обитателей. Вот, значит, как! Это был не бред и не мания преследования. Маги действительно имели отношения к пропажам нищих.

— Это же сколько бродяг вы погубили! — воскликнул я.

— Не погубили, — поджал губы Бесстужев. — Проверили. Каждый из них мог оказаться бомбой. Каждый. Есть ситуации, когда нельзя рисковать.

Я замер. Это же в какую компанию мне довелось попасть! Садисты и убийцы, если разобраться. Мне почему-то стало понятно, что ни на какой Валаам меня не отпустят. И спасение Валуна ещё ничего не означает. Быть может, Бесстужев хотел, чтобы я сам пришёл к этой мысли, а не озвучивал её вслух.

— Все люди равны, — упрямо произнёс я. — У вас же столько сил! Можно ведь было сделать что-то для этих нищих. Вымыть, постричь, одеть. Я ведь тоже был, как все тут говорят, нищебродом.

— Всё так, — кивнул Бесстужев. — Нищий бродяга. Сей термин даже используется в государственных законах.

— Так вот, — напирал я. — Почему не вернуть всех этих бродяг в общество? Им просто идти некуда. Может, подлечить надо.

Повисло молчание. Красный и Синий переглядывались. Алевтина и Анджей уже давным-давно не поднимали лиц от тарелок. Наверно, никто и никогда не позволял себе столь радикальных речей за этим столом.

— Я докажу тебе, что ты ошибаешься, — сказал Григорий. — Твоё первое послушание — сделать человека из бродяги. Того самого, с крошечным источником. Которого Валун не прибрал, но и не отверг.

— Из Тимофея? — удивился я.

— Да, — кивнул антимаг. — Мы тут его прозвали просто — Вонючка. Но ты вправе выбрать и другое имя. Отныне он — твой слуга.

— Но… я не согласен.

— Ты ведь сам хочешь даровать народу свободу, — напирал Бесстужев. — Так покажи мне. Научи меня. Постриги его, вымой, переодень. Даю тебе ровно месяц. Если ты за это время превратишь нашего алкоголика в личность — я признаю свою неправоту. Согласен?

Я молчал. Ну и задачи он ставит! С другой стороны, его предложение звучало как вызов.