Дарий подошел к дому старосты, когда из того толпой вываливались мужички. Все они кланялись старосте, потом разве что не в ноги кланялись барам, после чего бежали домой.

Свят первым увидел брата и нахмурился:

— Изволишь рассказать, где ты пропадал? И почему ты так выглядишь?

— Меня интересует другое, как ты смог разбить мой заслон? Он крепче камня! — Разве что не легкими оплеухами отводя младшего брата в сторону, возмущенно поинтересовался Злат.

— Просто получилось, — пожал плечами Дарий и тут же перевел тему. — Я рано встал и решил прогуляться до дома Петра. Боюсь, деревенские правы, он вполне мог быть колдуном. — На этих словах убедившись, что староста стоит далеко, и за ними никто не наблюдает, Дарий раскрыл ларец. — Это я нашел в его погребе.

Лицо Свята застыло. Он легко протянул руку к сверткам, взял один и раскрыл на собственной ладони. Маленькие, тонкие косточки в нем покрыла копоть. Видимо, их обожгли в огне, после чего пытались очистить.

Никто не пытался ничего сказать, Злат и Дарий внимательно следили за Святом.

— Колдуном он, может, и был, но вот эти штуки используются не только в проклятиях, но и в защитных амулетах. Магия лесных. С учетом того, что он, судя по всему, мог их видеть, никто не мешал ему с ними подружиться, как минимум подсмотреть, как и чем они защищают свои дома.

— То есть, если и колдун, то не злой, правильно? — Засомневался в недавних размышлениях Дарий.

— Этого я не сказал, — качнул головой старший из братьев. — Он не вурдалак в привычном нам понимании. Думаю, в первую очередь нам стоит осмотреть его могилу, а также все выходы из лесу.

— В доме было что-нибудь еще? Что-нибудь странное? — Не став спорить со Святом, спросил Злат.

Дарий поджал губы и мотнул головой:

— Бедный, ничем не примечательный дом. На отшибе, вместо двора выход в лес.

— Что ж, не удивительно, ладно, позавтракаем и отправимся осматривать могилу, — решил Злат и забрал у брата ларец. — А ты беги к колодцу и приведи себя в порядок. Смотреть страшно.

Свят посмеялся в кулак, всецело поддерживая слова среднего брата.

— И когда ты стал таким неряхой? Увидела бы тебя сейчас мама, приказала бы баню истопить, не выпускала бы тебя оттуда, пока кожа не станет, как у младенца.

На этих словах Злат вроде посмеялся, но в то же время Дарий увидел в его глазах отголосок печали.

— И я бы задохнулся в паре. А вообще, главное, чтобы сама не пошла меня купать, — почему-то Дарию казалось, что Вея на подобное способна.

Злат, кажется, удивился, после чего протянул руку и потрепал парнишку по голове:

— Взрослеешь, — наклонился и едва слышно добавил. — Больше не ходи здесь один. Старайся держаться рядом.

— Почему? — Не понял Дарий. Вроде небезопасно в деревне только ночью.

— Потому что я так сказал.

— Но…

— Бары, — прокричала из дому хозяйка, — я чаю заварила и яйца сварила. Давайте к столу.

Староста отпустил последнего мужичка и обернулся к дому:

— Пирожки подогрей! И, во имя богини, достань уже огурчиков!

— Вы как-нибудь поправляли могилу? Пытались закопать? — Спросил Свят, стоя у нескольких неровных насыпей и огромной, неровной ямы.

— Нет, мы как увидели, что он из могилы выбрался, так никто сюда больше не приходил. Побаивались. Да и я не советовал, уже тогда решил послать гонца в главный дом, — качнул головой староста. На погосте он стал как-то спокойнее и рассудительнее, словно боялся потревожить покой вечного сна людей не только прошлого поколения.

Погост вырос не так уж и далеко от деревни. До него барские дети и их помощники спокойно дошли пешком. Староста провел их широкой тропой через лес на внушительных размеров невысокий холм, где виднелись только насыпи разной высоты и свежести, в каждую из которых скорбящие воткнуты бруски с высеченными по четырем сторонам символами. Один защитный от людей, второй провожающий, третий отгоняющий нечисть, четвертый имя.

Все могилы здесь выглядели ухоженными, ни на одной не нашлось пожухлого листочка. И на их фоне, грубо разрытая могила Петра виделась зияющей дырой на мрачном полотне. Чересчур дико. Дарий подошел к самому краю могильной ямы и мельком заметил, так и есть, метра три.

— А как давно он восстал? — Обернувшись к старосте, поинтересовался парнишка.

— Так, дайте посчитать, — старик отвел взгляд и принялся загибать пальцы. — Получается на третью ночь после погребения.

Дарий про себя отметил: убийства, но вслух ничего не сказал. Ругаться здесь ему совсем не хотелось. Не располагала атмосфера. Он вновь обернулся к могиле, посмотреть в самую ее глубь. Невольно представил в ней истекающего кровью мученика. Представил его широко распахнутые, полные ужаса и паники глаза. Злился ли Петр в тот момент? Скорее ужасался печальному финалу своей жизни. Не верил. Дарий и сам не верил, пока в последний раз не закрыл глаза. Только полоумный будет готовиться к смерти. Ведь пока мы живы ее нет, а когда она есть — нет уже нас.