— Если быть точным, то я прадед твоего отца.

— Столько не живут, — все-таки выскочило у Дария. И старик рассмеялся. Живо и весело.

— Тут ты прав, столько жить нельзя, — отсмеявшись, сообщил старик куда более печально. — Но иногда приходится. Вижу, что ты едва сидишь на месте, Данияр, так что перейду к сути. Веришь ты мне или нет, а я твой предок. И брожу по этой земле не по своей воле. А к тебе меня привели слухи. Некто по имени Таисий расспрашивает о переселении душ, о темной сути и еще много о чем. Он успел отыскать несколько сильных отступников, которые принялись посвящать его в тайны мастерства. Таисий этот буквально на тебе помешался. Везде твердит, что тело твое занял какой-то темный дух.

— И вы решили проверить его заявление? — Чуть настороженнее поинтересовался парнишка. После того кровавого послания, Таисий больше не показывался. Признаться, Дарий начал о нем забывать, а, видимо, зря. Еще одна проблема на его несчастную голову.

— Глупости, — фыркнул старик, закатил глаза. — Любое зло прогнал бы родовой кристалл. Но его слова натолкнули меня на мысль о том, что в нашем роду, наконец-то, появился кто-то неглупый. Задатки в тебе и правда есть, внучок, но ты, видимо, в силу возраста, такой неаккуратный. Я наблюдаю за тобой вот уже две недели. И постоянно подчищаю, иначе о твоих выкрутасах уже давно бы поползли слухи.

— Неглупый для чего? — Вычленил главное Дарий.

— И правда, интересный ты мальчишка, внучок, — вновь рассмеялся старичок. — Знаю, что ты не поверишь мне на слово, но я дам тебе возможность проверить мои слова, а пока слушай.

Всеволод тяжело вздохнул, и взгляд его устремился куда-то далеко, видимо, в далекое прошлое.

— Род наш тогда был слаб, по уезду гуляли болезни, принесенные людьми из Яви. Голодные, шуганные, они не особенно быстро приживались здесь, в межмирье. Их жалели, давали ночевать на конюшнях, кормили хлебом. А потом все заболевали. Дети, взрослые, чахотка никого не щадила. И перед смотром Белой бури, погибли все мои братья и сестры. На грани, задыхаясь собственной слюной, лежал и мой старший брат Годимир. Отец не мог отправить его на смотр. Пойти пришлось мне. Шансов было мало, но я смог. Стал наследником уезда, а семья сохранила власть, будь она проклята. С ней ведь как, — старичок вновь посмотрел на Дария, — если уж получил, упускать нельзя, иначе найдется достаточно претендентов раздавить и без того поверженных. Так вот, когда я вернулся домой, встретил меня угрюмый Годимир. Наследником должен был стать он, но судьба распорядилась иначе.

Всеволод зашелся кашлем, по-стариковски гадко сплюнул и продолжил рассказ:

— Отец стал всюду брать меня с собой. Посвящал в дела уезда, показывал глубину того, что казалось бы лежит на поверхности. Годимир страшно завидовал. Устраивал скандалы, за что не только получал от отца по шее, раз его даже прилюдно выпороли. В конец опозорили перед деревней, а значит, и перед всем уездом. Слухи они ведь быстро распространяются.

В общем, прошло некоторое время. Отец стал сдавать. Я брал на себя все больше его обязанностей. Наступил переломный момент. Наследник ведь еще не глава. Семьи уезда объединились и начали чинить нам козни. Сперва безобидные, а потом опасность стала настоящей.

Я не знал, что делать. Мать и отцом были уже слишком стары, брат обижен. Я подумывал передать титул, чтобы сохранить жизни двоим моим детям и жене, а потом Годимир вернулся домой спустя два дня каким-то другим. Он без обиняков прошел ко мне в кабинет и заявил, что сможет защитить семью, если я ни слова не скажу, о его способе.

— Он обратился к запретным знаниям? — Догадаться оказалось несложно.

Старик печально повесил голову, опустил взгляд и кивнул.

— Какое это было зрелище. Навки, погибшие от чахотки люди. Все мертвые встали на защиту главного дома. Годимир ликовал. И я, хоть и до жуть боялся этой дряни, радовался с ним. Семьи уезда быстро сдались под натиском. Принесли новые клятвы. Дело было сделано.

Да только Годимир не бросил свое темное дело. Я хотел понять, чем его так привлекает эта наука, тоже погрузился в ее изучения. Но не так глубоко, довольно поверхностно. Тема смерти по-настоящему меня пугала, кто мог знать, что теперь я стану о ней молить.

Прошло около десяти лет. Годимир решил, что сильнее и достойнее взять на себя бразды правления. Он не стал скрываться или действовать бесчестно, пришел и прямо заявил мне о своих намерениях. А я задумался. Ведь брат в самом деле был сильнее меня. Сильнее всех. Возможно, даже некоторых богов. Но как пустить на место главы того, кто изучает темные начала? Агидель ни за чтобы этого не приняла. Могла и отказаться от нас. Тогда наши земли быстро пожрали бы соседние уезды.

Годимир намеревался послать обращение гамаюнам. Все зашло слишком далеко. Я решил вопрос кардинально, хоть и не горжусь своим деянием.

— Вы его убили? — Невольно заслушался Дарий, забыв о том, что должен торопиться домой. И рассвет может начаться в любую минуту.

Старичок ненадолго замолк и покачал головой:

— Нет, это было бы милосерднее. Я застал брата за очередным экспериментом. Очень жестоким экспериментом. К тому времени сердце Годимира зачерствело и сочувствие стало ему неведомо. Он хотел обрести бессмертие, чтобы потом никто не смог сместить его с места главы. Чтобы воцарился вечный мир. Благородное намерение, но не путь.

Я воспользовался его же книгами. Его же знаниями. Заманил в ловушку и запер глубоко под землей. Когда Годимир понял, что его заманили в ловушку, то перекусил себе запястье и брызнул мне на лицо кровью. Проклял, поделившись бессмертием. Так что пока жив он, буду жить и я. Дряхлеть, иссыхать, существовать.

Предупреждая твои вопросы, скажу, что пробовал закончить все сам. Но жизнь меня не покидает. Мне даже есть не нужно. Но без пищи совсем иссякают силы, так что приходится.

Когда я понял, что мои внуки взрослеют, а сам я, хоть и дряхлею, но не собираюсь умирать, проклятие обрело значимую для меня силу. Я покинул дом. Стал путешествовать, собирать знания, приглядывал за родными издалека. Надеялся, что никто не сможет отыскать могилу со все еще живым Годимиром.