Пока мы искали что-нибудь полезное, Элиза без всяких церемоний подошла к саркофагу, навалилась на крышку и с усилием сдвинула её в сторону. Камень со скрежетом упал на пол, оставив на плитах вмятину.

— Но… так нельзя! — ахнула Лара, глаза её округлились от возмущения.

— Да брось, мёртвым ничего не нужно, — отмахнулась Элиза, даже не сбавив бодрого тона.

Мы все подошли ближе. Внутри покоился скелет, почти полностью истлевший. Не мумия, не останки героя в сверкающих доспехах, а просто — кости. Рядом с ним лежало короткое копьё с искусно выгравированным древком. Несмотря на столетия, металл на наконечнике сиял, как будто его только что заточили, а древко даже не потёрлось.

Я потянулся и осторожно поднял его.

— Осторожнее, — предостерегающе прошептала Лара. — Это магический артефакт.

— Откуда ты знаешь? — удивился я, рассматривая оружие.

— Потоки маны. Я не специалист по инскрипции, но могу определить силу зачарования. Это копьё… оно на уровне древней реликвии. Выяснить его истинные свойства смогут только лучшие мастера инскрипции, даже в Эвандаре таких немного.

Я аккуратно закрепил копьё за спиной, и мы продолжили осмотр. Помимо оружия, нашли несколько ожерелий, одно из которых тоже оказалось магическим артефактом. Пять колец с камнями — без каких-либо эффектов, обычные побрякушки. Судя по всему, с лутом нам немного повезло.

Но больше ничего ценного в гробнице и окрестностях не нашлось. Всё остальное — гоблинский мусор, ржавое оружие, кости, грязные тряпки. Время явно не пощадило это место.

Пора было возвращаться. Мы оставили руины и направились к выходу. Когда мы вышли наружу, оказалось, что на поверхности давно наступила ночь. Без дневного света время в пещере теряется, и ощущение было, будто пролетело лишь пару часов.

Гоблинские тела у входа мы собрали в кучу, и Лара сожгла их с помощью огненного заклинания. Пламя ярко вспыхнуло, озаряя скалы багровым светом, но вскоре погасло, оставив только пепел и копоть.

Разбив лагерь, мы устроились на ночлег. Переносная жаровня пришлась как нельзя кстати — ночи здесь были прохладными, и тёплый ужин согревал не только тело, но и душу. Правда, после того смрада, что стоял в логове, мой аппетит был не на высоте.

Когда настала наша с Ларой очередь дежурить, она вдруг заговорила:

— Я… испугалась, — прошептала она, глядя на пламя жаровни.

— В каком смысле? — спросил я, глядя на неё поверх мерцающего пламени.

— Когда увидела, как Бекки лежит на земле… и тебя окружили гоблины. Я… не знала, что делать и испугалась за тебя…

— Мелкие уродцы — не тот уровень угрозы, который может меня сразить, — попытался я шуткой успокоить её, хотя голос выдал внутреннее напряжение. — И потом, я герой и если что воскресну.

— Да, я понимаю, — кивнула она. — Но всё равно…

— Я не собираюсь рисковать понапрасну, — сказал я, глядя ей прямо в глаза. — Если что случится со мной, кто будет тебя защищать, пока я воскрешаюсь?

Лара молчала. А затем, немного придвинувшись ко мне, прошептала:

— Алистар… я хотела кое-что сказать…

Она была уже опасно близко. Глаза — сияющие, губы чуть приоткрыты… сердце у меня в груди застучало, как барабан. Всё во мне кричало: «Поцелуй её!» Но я понимал, что нельзя.

— Я тебя внимательно слушаю, — с трудом выговорил я, ловя каждое её движение взглядом.

Лара открыла рот… но потом, будто одумавшись, отстранилась.

— Прости. Я…

И тут, как по команде, за нашими спинами раздался знакомый разочарованный вздох «спящей» воительницы.

Глава 11.2

Логово мерзости и гавань спокойствия

Поутру мы вернулись к повозке и, отыскав Рэна, выдвинулись в обратный путь к Эвандару. За три дня пути многое успело перемениться… или, по крайней мере, так казалось.

Бекки, восседая с ворчливым видом, сокрушалась на тему того, что, кроме ржавого гоблинского хлама, ей не досталось ничего ценного. Хотя именно она первым делом обнаружила механизм, открывающий проход к саркофагу. Лудо занялся делом и всю дорогу наставлял Элизу: разбирал её удары, критикуя за излишнюю резкость, предлагал отточенные приёмы, которыми, по его словам, «можно не просто поцарапать врага, а отрубить ему ноги по самую голову».

Волк завёл долгую беседу с Рэном, пересказывая ему наши подвиги с таким видом, будто это была одна из его баек про юность. Рэн, похоже, получал от рассказа искреннее удовольствие.

Лара же… избегала моего взгляда.

Это было странно. На привале она выбрала дежурство с Элизой, ни разу не посмотрела в мою сторону и на любые мои попытки заговорить отвечала коротко, будто боялась сказать мне какую-то тайну. Я что-то сделал не так? Сказал что-то лишнее в ту ночь? Или, наоборот, не сказал того, что она ждала?