Голый. Ну конечно. И почему во сне, если это вообще сон, я должен быть обязательно без одежды? Ни брони, ни оружия, ни даже трусов. Да здравствует магия реализма. Я пошёл вперёд, хлюпая босыми ступнями по холодному камню.

Чем дальше я шёл, тем сильнее становилось ощущение… неправильности. Мир будто дышал рядом со мной. Он наблюдал, он знал, что я здесь. И наслаждался этим знанием.

Наконец, в конце коридора — дверь. Старая, деревянная, с потёртыми бронзовыми петлями. Я открыл её.

Комната была погружена в полумрак. Лишь в центре на полу лежала обнажённая женская фигура. Она дышала. Она шевелилась. Она… Лара?

Я знал её тело до мельчайших деталей, до изгибов талии и текстуры кожи. Но её поза, её выражение лица, её глаза и её улыбка — это была не Лара.

— Кто ты? — спросил я, напрягшись.

— Любимый… ты меня не узнаёшь? — голос был похож, до дрожи. Но в интонациях скользила фальшь, как будто кто-то подделал живую эмоцию, не совсем поняв, как она устроена.

— Дешёвые трюки. Прекрати пудрить мне мозги, — произнёс я холодно.

— Вот как? — фигура грациозно встала. Единственный полупрозрачный кусочек ткани соскользнул с её тела, словно подчиняясь её воле. — А по-моему кому-то я понравилась.

Я не шелохнулся. Внутри всё сжалось от отвращения, хотя моё тело (в нём явно завёлся предатель!) отреагировало иначе. Она сделала шаг ближе, её глаза полыхнули неестественным светом. Внезапно она переместилась вплотную ко мне. Пальцы скользнули ниже по животу…

— Скажем так, он у меня… дружелюбный, — процедил я сквозь зубы, с иронией. — Но не обольщайся, эта реакция не для тебя.

— Ах вот как… — прошипела она и за мгновение переместилась за мою спину. Голос стал неестественным, будто в нём звучали десятки чужих голосов. — Неужели… ты не хочешь? Не жаждешь? Не мечтаешь?

— Хочу. Но не тебя, — я развернулся резко. — Всё, что ты пытаешься — манипуляция. Жалкая, дешёвая попытка влезть в мою голову.

— А как же она? — прозвучал голос «Лары», но на лице осталась искажённая ухмылка. — Та, что цепляется за тебя, как утопающая за брошенную доску? Та, что раздвинула ноги, едва почувствовала тепло?

Её смех был отвратительным, скрежещущим, будто кто-то пытался имитировать человеческий голос, но не справился.

— Бла-бла-бла, — вздохнул я и скрестил руки на груди. — Всё это уже было. Оскорбления, сомнения, манипуляции. И знаешь, что? Я тебе не верю. Потому что настоящая Лара не слабая. И точно не нуждается в такой жалкой защите. Она сильнее тебя. А значит, ты проиграла уже сейчас.

«Лара» застыла. На её лице сквозь маску показалась трещина, и я впервые заметил удивление на этом одновременно родном и чужом лице.

— Никаких манипуляций, — вернув маску хитрости, прошептала мне на ухо «Лара», снова оказавшись за моей спиной. — Я вижу её мысли так же ясно, как и твои.

— И что же ты там разглядела? — усмехнулся я, попытавшись оттолкнуть её, но тварь вновь исчезла, только чтобы возникнуть уже в центре комнаты.

— Бедненький, глупенький Игорёчек… Ты скучаешь по своей мамочке, рвёшься между этим миром и желанием быть рядом с ней. Такой преданный, такой… маменькин сыночек. Мечешься между ниварнской потаскухой и глупенькой мамочкой, которая не может сюда попасть.

Это уже был удар ниже пояса. Ни грамма сомнений, она говорила о реальной маме. Не игровая сцена. Не театральный монолог. Это что-то знало слишком много. Программная ошибка? Системный сбой? Или… что-то совсем иное?

— Ты всё ещё веришь, что это игра? — продолжала «Лара» с издёвкой. — Какая наивность. Это не симуляция. Это то, что ты не способен вообразить своим скудным мозгом.

Она вновь оказалась прямо передо мной. Пальцы скользнули по моей груди, спускаясь всё ниже, будто проверяя мои границы.

— Но я могу тебе помочь остаться. Навсегда. Здесь. С ней. Тебе нужно всего лишь впустить меня…

— Поможешь? Впустить? — я схватил её запястье. — Ты кому лапшу вешаешь, чушка? Руки убрала. Не для тебя мой гордый кактус цветёт.

Лицо «Лары» дёрнулось. В следующее мгновение её облик распался в вихре чёрного тумана. Передо мной возникло нечто бесформенное, с алыми, как кровь, глазами. Её голос теперь звучал, словно из самой преисподней.

— Я не понимаю! Почему моя магия не действует на тебя?!