Ага…

Вот мы на полной скорости залетаем на песчаный пляж. Не сказать, чтобы он был совсем безлюдный, но дел мы не натворили. Разве что какой-то тетушке солнце корпусом подлодки загородили, ну так она потом почти сразу же ушла. Точнее… убежала. С визгами, ага.

Дальше. Прищурив один глаз и маненько пошатываясь, дед проверяет свой мобильник на предмет связи. Затем звонит и орёт в трубку:

— Пескаторе?! Да пошёл ты н****й, Пескаторе! — и хрипло так, по-стариковски смеётся. Правда потом резко меняется в лице и говорит: — Ладно, извини, земеля. Сейчас тебе геоточку скину, лодку свою заберёшь. Не благодари…

Почему он при этом по-русски общался — большой вопрос, конечно. Видно, привык с нами за время поездки.

Дальше помню, как развернулась драма под названием «Спасти рядового Гозе». Босой Таранов с ослабшим, похожим на красную капитошку либе-киндером на руках бредёт по пляжу в направлении открытой хибары с надписью «BAR».

Немец бросает на стойку свой бумажник и заставляет бармена открыть все драфты разом. Гозе Иваныч, — совсем малыш, не больше пары литров, — начинает жадно впитывать пенное и постепенно приходит в себя. Бармен от такого тоже визжит и тоже убегает.

Тут на берегу нас догоняют ребята Каннеллони и хоть как-то пытаются взять ситуацию под контроль.

— Гхым-гхым, — прокашлялся я и вернулся в номер.

Да, это многое объясняет. Но отнюдь не всё. Например:

— Петя, — я похлопал спящего боцмана по небритым щекам. — Петь, слышь?

— М-м-м?

Рожа у него была татуирована ещё при первом нашем знакомстве, так что тут ничего странного. Смущало другое.

— Петя? — боцман-таки сумел разлепить ото сна свои глазоньки и уставился на меня, как военно-морской окунь на подводную мину. — Петь, ты почему в фате?

— М-м-м?!

Брови Грызлова резко прыгнули вверх. Непослушной рукой от стащил с головы белый кусок фатина, внимательно осмотрел его и сказал:

— Это не моя.

Потом завис на пару секунд и:

— С-с-с-сука, — аж по лицу себя шлёпнул. — Опять! Опять, блин! Пу-пу-пу-у-у… двенадцатая уже, Вась. Ты представляешь?

— Кто двенадцатая?

— Жена! — кое-как Грызлов поднялся на ноги. — Теперь ещё и в Тунисе. Когда только на всех время найти?

На пространные диалоги ни я, ни он сейчас были не готовы, но всё-таки коротко я узнал в чём тут дело. Итак, это у Грызлова хобби такое — жениться при заходе в порт. К нынешнему времени он насобирал по миру уже двенадцать жён, и останавливаться на достигнутом не собирался.

Так что вчера мы, оказывается, побывали у боцмана на свадьбе. И не только. Джордано ди Козимо спал в обнимку с каким-то позолоченным кубком и грамотой в рамочке. Что там, что сям арабская вязь и нихрена непонятно.

— Деда…

— М-м-м?

— Дед, вставай. Ты чота выиграл.

— М-м-м? — Жора Козимыч посмотрел на кубок. — А… Это я борьбу за чистоту выиграл, — а затем встал, потянулся, и молча пошоркал в сторону ванной.

Открыл дверь, коротко вскрикнул, а затем махнул рукой, зевнул и сказал:

— А, это ты…

В санузле вместо тигра притаился разбухший от вчерашних возлияние Гозе Иваныч. Причём так его расслабило, что вместо антропоморфной формы он заполнил собой ванну. С первого взгляда картинка реально пугала — как будто с кого-то кровь спустили.

— Эть, — дед выкинул из стакана все одноразовые зубные щётки, зачерпнул немного элементаля и поправился. — У-у-у-ух, хорошо.

А кстати ведь! Он же антипохмельный! Вот и пригодилось наконец-то…

Так что спустя полчаса мы все пришли в форму и стали держать совет племени, вспоминая что было. А было примерно следующее: на свадьбе Грызлова деда Жора вышел на улицу покурить сигару и возмутился тому, что вся пепельница забита бычками. И фантики на газоне валяются. И мусорка воняет. Непорядок, короче говоря. Негоже для туристической зоны так бардачить. Тогда Джоржано ди Козимо позвонил своим ребятам, которые как раз уехали забирать его поддельные документы, и заставил их вписать в тунисский паспорт полные данные местного министра ЖКХ.

Ну а затем, — уже с паспортом, — по пьяни ворвался в мэрию Бизерты, устроил разбор полётов и заставил местных чинуш усилить контроль за чистотой на улицах и на всякий случай закупить снегоуборочную технику. За то его, собственно говоря, и приставили к госнаграде. Как-то… слишком быстро на самом деле. Поэтому я не уверен, но кажется что эта история не обошлась без моего ментального вмешательства…

Дальше: схера ли свадьба разыгралась?

Невеста для Петра Петровича нашлась на рынке. Но не! Никакой работорговли! Всё чинно, благородно. Изначально мы с боцманом искали чурчхеллу на сувениры, но нашли симпатичную смуглую мадаму, что торговала вразвес свежими оливками. И да! Ещё минус загадка! Вот откуда у нас взялись мешки, на которых спит Таранов…

Так вот. Объяснялись мы друг с другом на ломанном английском, но тунисянка имела неосторожность очень неаккуратно пошутить. Мол, заберёте у меня всё, выйду замуж. Видно, какое-то местное устойчивое выражение такое.

Таранов тем временем углядел в оливках сырьё для будущего… э-э-э… братика своему либе киндеру. Очень уж он переживал, что ненаглядное дитятко скучает в одного. И вот, получается, всё сошлось.

— Да-а-а-а-а, — протянул Грызлов. — Погудели, конечно.

Весь мусор за собой мы сгребли в пакет, а посуду сдали на мойку и теперь сидели за столом. Лампово так, на самом деле. Уютно. Я прям студенческие тусовки ненароком вспомнил; ох уж эта утренняя ретроспектива. Кто, куда, зачем, почему? А помните то? А помните это?