Рвануло так, что мама не горюй! Нас просто сшибло с ног, а паучья орда позади от паники завизжала и завыла так, что уши заложило.

Все здание заходило ходуном от грохота и треска. Мы с Бруно кое-как помогли друг другу подняться, уворачиваясь от сыплющихся обломков. Гигантская каменная колонна на пару секунд будто застыла в воздухе, а потом с треском оторвалась от потолка и стала заваливаться вперед.

Мы с управляющим рванули к остальным, и уже из безопасного коридора все вместе смотрели, как колонна снесла остатки разрушенного моста, перевернулась и, как влитая, застряла между противоположными краями этого антресольного этажа, где мы торчали.

— Что стряслось? — спросил Сокол. Он поднялся на ноги и внимательно всех осмотрел — целы ли. — А где Кристофер?

— Его больше нет… — я сжал челюсти до скрипа, чтобы не разреветься, как сопливый пацан. Потом поднял с земли какой-то обломок и со всей дури швырнул его куда подальше. — Ну почему он так поступил, Бруно? Почему решил все сам, даже не пикнув? Кто ему вообще дал такое право?

— Он знал, что ты взбесишься и не позволишь, — грустно усмехнулся управляющий.

— Да, черт побери! Конечно, я бы этого не допустил! — я огляделся, ища, обо что бы еще стукнуть или что пнуть, чтобы хоть как-то выплеснуть эту злость и боль.

— Я тебе объясню, — мягко сказал Бруно и чуть потянул меня вниз, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Слушай внимательно, потому что это были его последние слова. И они — для тебя.

Я моргнул, на секунду опустил взгляд, но потом все-таки заставил себя посмотреть Бруно в глаза.

Вот она, обратная сторона медали. Друзья — это не только поддержка и радость. Их еще и терять чертовски больно, до зубовного скрежета.

— Слушаю, — смиренно выдохнул я.

— Кристофер знал, что ты будешь рвать и метать из-за его решения, потому что ты из тех, кому тяжело принять жестокую правду жизни. Ты не можешь спасти всех, сынок, но сам факт, что ты даже не пытаешься смириться с этим, а лезешь на рожон, — вот это и делает тебя Ашером, который действительно достоин этого звания.

— Он и вправду так сказал? — я хмыкнул и криво улыбнулся сквозь подступающие слезы. — Он же Ашеров всей душой ненавидел, считал их… ну, ты понял.

— Значит, эта похвала для тебя вдвойне ценна, — Бруно тепло улыбнулся и по-отечески хлопнул меня по щеке. В отличие от меня, он своих слез не прятал — они свободно катились по его лицу. Но это была какая-то светлая печаль, без истерик и надрыва.

— А еще он сказал, что все Ашеры должны быть такими, как ты. И что именно ты спасешь Ашен от тьмы.

Я тяжело сглотнул, глядя на этот импровизированный мост, ради которого мой друг, черт возьми, отдал жизнь. А потом решительно поднялся на ноги.

— Значит так, надо поскорее выбираться отсюда и сделать этот мир лучше, чтобы жертва нашего друга не пропала даром. Вряд ли он хотел, чтобы нас тут сожрали пауки, пока мы сопли на кулак наматываем. — Пошли.

— Ты как, Макс? В норме? — спросил Сокол. Похоже, он не очень-то верил, что я так быстро смог взять себя в руки, но нам и впрямь нужно было торопиться.

«Макс?» — Метеор снова натянул невидимые поводья нашей связи, пока мы сломя голову неслись по свежеобразованному мосту.

«Все хорошо?»

«Да, приятель. Я в норме.»

«Но… тебе грустно?» — Пегас все-таки решился спросить. Голос у него в голове прозвучал как-то особенно осторожно.

«Скоро буду в порядке, не переживай. Мы почти у цели, вы готовы?» — стараясь звучать бодрее, чем чувствовал себя на самом деле.

«Сейчас будем!»

— Почти на месте, — подтвердил Сет, поудобнее перехватывая Аду.

Меня беспокоило, что Ада, похоже, вот-вот отключится совсем. Так что мое решение валить отсюда было вдвойне правильным. Не хотелось бы столкнуться с этой паучьей ордой, когда она в таком состоянии — это была бы совсем труба.

Когда мы все наконец вылезли на крышу, в небе уже маячили силуэты Победы и Метеора. Во мне — да и в остальных, я уверен, тоже — радость от спасения смешивалась с горьким привкусом скорби по Кристоферу.

Отлетев от дома на приличное расстояние, мы все, как по команде, приземлились на небольшом плато — видимо, каждому хотелось хоть на минуту остановиться и молча помянуть друга.

Я подошел к самому краю обрыва, скрестил руки на груди и слушал, как где-то там, внизу, визги паучьей армии эхом отскакивают от зазубренных стен дома Дастина Лонга. Эти безмозглые твари, сделанные будто из мусора, все еще пытались нас достать — бросались в окна и просто разбивались в лепешку. Идиоты.

Может, это и звучит приторно и по-бабски сопливо, но внутри у меня была какая-то звенящая пустота.

— Большинство из нас не выбирают, когда и как умереть, — Иди подошла сзади и ткнулась лбом мне в спину, как раз между лопатками. Голос у нее был тихий, но твердый. — А Кристофер — выбрал. Он сам назначил время встречи с Богиней. Уверена, она примет его в лучшем зале своего дома.