Дорога до Медвежьего Угла пролетела как в тумане. Иди сидела за моей спиной, и ее присутствие немного успокаивало, но мое больное воображение рисовало одну жуткую картину за другой, одна страшнее другой.

Чем дольше мы летели, тем сильнее меня колотило. И все это хрупкое спокойствие, которое подарили мне слова и прикосновения Иди, испарилось без следа.

Метеор — настоящий друг, надежный, как скала. Он чувствовал мою тревогу, не задавал лишних вопросов, просто выжимал из себя все соки, стараясь лететь быстрее каждый раз, когда я мысленно его подгонял. Если бы я не был на грани помешательства от страха за своих, точно бы чувствовал себя перед ним виноватым за такую гонку. Ничего, дружище, я обязательно заглажу свою вину, как только все это закончится.

Когда наконец впереди показались знакомые стены Медвежьего Угла, облегчения, на которое я так надеялся, не пришло. Наоборот, сердце ухнуло куда-то вниз: еще с воздуха мы услышали отчаянный плач Риты. Не дожидаясь, пока Метеор приземлится, я спрыгнул с седла и кинулся во двор.

— О-о-о, Ма-а-а-акс! — Рита! Она лежала на скамейке, свернувшись калачиком, голова на коленях у Энджи, а мадам Брайт колдовала над здоровенным порезом у нее на щеке. Но едва завидев меня, кошка сорвалась с места и пулей врезалась мне в грудь.

— Тише, котенок, тише, — я крепко обнял ее. Беднягу трясло так, что зуб на зуб не попадал.

— Шелли… ее больше нет… она ушла, ушла! — Рита завыла, заливаясь слезами. Горячая влага тут же промочила воротник моей рубахи, а ее слова… подтверждение моих самых страшных кошмаров ударило под дых, вышибая остатки воздуха.

С каждым ударом сердца в голове молотом били слова Риты.

Ушла.

Ушла.

Ушла.

Страх, который душил меня все это время, разом сменился слепой, бешеной яростью. Внутри все закипело, поднялась какая-то первобытная жажда рвать и метать, крушить все вокруг. Руки сами собой сжались в кулаки, аж зачесались. Кровь будто вскипела, превратилась в жидкий огонь, несущийся по венам. Я хотел убивать.

Хорошо, что Рита была в моих руках. Какой-то крошечный, еще не сошедший с ума участок мозга подсказывал, что ей нельзя причинить вреда. Я вцепился в это ощущение, сосредоточился на своей плачущей кошке, чтобы не натворить дел.

— Расскажи, что случилось, — голос у меня сел, но я заставил себя говорить спокойно, глядя в ее заплаканное, искаженное горем лицо.

— Гар… Гарри, — всхлипнула она. Я пытался стереть слезы с ее щек, но это было все равно что вычерпывать море решетом — они текли и текли. — Сначала это был Гарри, наш ворон… а потом… потом что-то случилось… я не знаю… он так изменился… стал… страшный…

— Знаю, котенок, знаю, — сказал я, чтобы она не мучилась, пытаясь объяснить. — Мы видели, в какую мразь он превратился там, в поместье Дастина. Иди нас предупреждала, что такая дрянь может случиться.

— Оно обмануло Шелли… притворилось раненым вороном… — сбивчиво, захлебываясь слезами, рассказывала Рита. Ее пальцы судорожно теребили пуговицы на моей рубахе. — И Шелли… она же у нас такая добрая… конечно, кинулась помогать. А как только подошла, он… он превратился! Шелли закричала. Я бросилась к ней, правда, Макс, я пыталась! А эта тварь меня отшвырнула… и унесла ее…

— Вы видели, куда они полетели? — это Иди. Она подошла ближе, присела на корточки и подняла с земли еще одно черное перо — визитная карточка ублюдка.

— На восток… Он унес ее на восток, — простонала Рита.

Иди зажала перо в ладонях, повернулась лицом на восток, как сказала Рита, и закрыла глаза, сосредоточившись.

— Иди-ка сюда, милая, — мадам Брайт, деловито шурша крыльями, подошла к Рите. В руках у нее был глиняный горшочек с какой-то мазью. Она жестом велела моей кошке снова лечь, чтобы было удобнее обработать рану.

— Мадам Брайт, вы как всегда вовремя, — я был искренне ей благодарен. — Как вы узнали, что тут понадобится помощь?

— Сердцем почуяла, что этим бедняжкам может быть несладко, — жрица взмахнула кожистыми крыльями.

Бедняжкам? Во множественном числе?

Я огляделся и тут же понял, о ком она: Сет как раз вел бледную, как полотно, Аду к нашей крылатой знахарке.

— Здравствуйте, мадам Брайт, — поздоровался Сет. — Это Ада. Ей нехорошо, у нее всегда такая реакция, если поблизости демоны.

— Бедняжка, иди сюда, деточка, — мадам Брайт сочувственно цокнула языком и усадила Аду на скамью, чтобы осмотреть. — И ты, Рита, не своевольничай. Тебе тоже нужно прийти в себя после такого шока.

Моя кошка, на удивление, послушно поплелась за целительницей и устроилась на скамейке рядом с Адой.

Мы с Сетом и Бруно остались стоять посреди двора, как громом пораженные. В голове не укладывалось, что делать дальше. Полный ступор.

Когда Рита оказалась под присмотром мадам Брайт, ярость, которую я на время загнал вглубь, снова начала подниматься во мне, затапливая все. Сдерживать ее становилось почти нереально.