— Минут двадцать, если не заблудимся, — ответил Клаус. — Зато точно никто не додумается нас здесь искать.

Туннель несколько раз разветвлялся в разные стороны. Клаус уверенно выбирал направление, явно ориентируясь по какой-то внутренней карте. Несколько раз приходилось пригибаться. Потолок становился неожиданно низким, одежда цеплялась за острые выступы, безнадёжно пропитывалась зловонием.

Наконец, мы добрались до центральной части города. Клаус остановился под очередным люком, внимательно прислушался.

— Здесь, — шепнул он. — Сейчас проверю, что творится наверху.

Вор осторожно приподнял тяжёлую крышку на несколько сантиметров, выглянул через щель. Замер, внимательно вслушивался в звуки улицы.

— Чисто, — прошептал он наконец. — Поднимаемся быстро и тихо.

Мы выбрались на поверхность в одном из узких переулков между старыми домами. Я жадно вдохнул свежий воздух, пытаясь очистить лёгкие от канализационной вони.

— Куда теперь? — спросил Клаус, аккуратно закрывая люк.

— К гостинице. Нужно переночевать, разузнать обстановку и в первую очередь помыться, — ответил я, морщась от собственного запаха.

— С таким «ароматом» нас могут просто не пустить, — трезво заметил он.

— Найдём что-нибудь подешевле. Там стандарты обычно ниже.

Мы неспешно побрели по тёмным переулкам, избегая освещённых улиц и патрулей. Нашли небольшую гостиницу на самой окраине — двухэтажное здание с облупившейся жёлтой штукатуркой и покосившейся деревянной вывеской.

Хозяин встретил нас у входа. Пожилой мужичок с седой бородой клинышком и усталыми, но хитрыми глазами. Типичный содержатель дешёвого заведения.

Он принюхался, сразу поморщился и инстинктивно отступил на шаг.

— Документы, — потребовал, вытягивая руку и стараясь не подходить близко.

Клаус протянул какие-то бумаги. Я тоже достал свои из пространственного кольца. Хозяин взял документы буквально кончиками пальцев, рассматривал их на вытянутой руке. Внимательно изучил, хмуро покивал.

— Проходите, — сказал он крайне неохотно. — Но сразу в ванную! И ведите себя тихо. Сейчас времена неспокойные, не хватало ещё, чтобы другие постояльцы жаловались на запах.

— Сколько за номер? — поинтересовался Клаус.

— Триста рублей за ночь. С умывальником и тазом для мытья.

— Дороговато для такого заведения, — попытался поторговаться вор.

— Времена трудные, — философски пожал плечами хозяин. — Постояльцев стало в разы меньше, а расходы остались те же. Плюс риски выросли. Военные могут в любой момент нагрянуть с проверкой.

Клаус отсчитал деньги, которые я передал ему заранее. В моём нынешнем виде — грязного оборванца — со мной точно никто не стал бы иметь дело. Хозяин быстро пересчитал купюры, указал на скрипучую лестницу:

— Второй этаж, комната номер семь. Ключ торчит в замочной скважине.

Мы поднялись по ступенькам, которые угрожающе скрипели под ногами. Номер оказался маленьким, но относительно чистым, что уже было удачей.

Две узкие железные кровати, покосившийся деревянный стол, единственный стул и умывальник в углу. Единственное окно выходило во внутренний двор.

— Первым делом — отмыться, — сказал я, уже стягивая вонючую рубашку.

— Полностью согласен. А то самому от себя тошно, — кивнул Клаус.

Мы по очереди привели себя в относительный порядок. Ледяная вода, кусок дешёвого мыла, жёсткое полотенце, но даже это казалось райским блаженством после канализационного ада.

Одежду пришлось выбросить без сожаления. Она пропиталась зловонием настолько глубоко, что никакая стирка не помогла бы.

— Теперь хотя бы на людей похожи, — заметил Клаус, надевая чистую рубашку и костюм из моих запасов.

— Точно, — кивнул я. — Дальше нужно понять, что происходит в городе. Иди разведай обстановку и найди мне вещи.

Клаус кивнул и вскоре исчез за дверью. Я остался один, впервые за много дней наедине с собственными мыслями.

Подошёл к окну, осторожно раздвинул потёртые занавески. За стеклом виднелись тусклые огни города — гораздо менее яркие, чем обычно. Многие лавки и мастерские явно закрылись раньше времени. На улицах заметно меньше людей — все предпочитали сидеть по домам.

Патруль из трёх солдат прошёл по переулку, внимательно оглядывая окна домов. Военные были в полной боевой готовности — винтовки наготове, штыки примкнуты.