А вот Никон…

Младший брат дёрнулся, словно от удара. Глаза расширились, во взгляде мелькнул ужас. Колени подогнулись, и он почти упал.

Этого момента мне хватило.

Молниевый скачок. Я оказался прямо перед Никоном, который всё ещё боролся с приказом. Растительный щит вокруг него ослаб, потерял плотность.

Клинок вошёл в грудь младшего Уварова, пробив истончившуюся защиту. Лезвие вздёрнуло его на ноги, скользнув между рёбер и пронзив сердце. Никон охнул, кровь алой струёй хлынула изо рта.

Я не стал вытаскивать клинок. Вместо этого рывком дёрнул пронзённого мага, разворачивая его спиной к брату.

Афанасий как раз выпустил мощную атаку — концентрированный луч чистой кристаллической энергии, способный пробить любую защиту. Он целился в меня, но теперь между нами был Никон.

Старший Уваров понял, что происходит. Попытался отменить заклинание, перенаправить удар, но было уже слишком поздно. Инерция магии не позволила атаке мгновенно остановиться.

Луч обрушился на спину Никона, прошил его насквозь и частично задел меня. Я отлетел назад, чувствуя, как под Реликтовым панцирем обугливается кожа на груди. Но основной удар принял на себя мой импровизированный щит из плоти и костей.

— Никон! — заорал Афанасий, бросаясь к брату.

Тело младшего Уварова обмякло. В груди зияли две дыры — от моего клинка и от луча Афанасия.

Патриарх рухнул на колени рядом с братом, прижимая его к себе. На лице старика выступили слёзы. Он прижимал к себе тело брата, и в его глазах я увидел, как что-то ломается. Последняя ниточка, удерживавшая рассудок, лопнула. Лицо патриарха исказилось, превратившись в маску безумной ярости.

— Все… — прохрипел он, поднимаясь на ноги. — Все вы умрёте… Каждый, кто осквернил мой дом…

Скипетр в его руке вспыхнул таким ярким светом, что пришлось зажмуриться. Когда я открыл глаза, воздух вокруг Афанасия искрился от концентрированной магической энергии. Старик больше не экономил силы, не рассчитывал удары. Он вкладывал в заклинание всё — боль, ярость, отчаяние.

— Всем назад! — заорал я своим людям. — Уходите с открытого пространства!

Бойцы среагировали мгновенно. Коршунов с тремя своими людьми нырнули за остатки фонтана, мои ребята метнулись к стенам, но не все успели.

Афанасий воздел скипетр к небу, и весь двор озарился мертвенным светом. Тысячи кристаллических игл материализовались в воздухе, покрывая пространство плотной сетью. А потом они обрушились вниз.

Медведев и Лось оказались слишком далеко от укрытий. Гранатомёты на плечах замедляли движения. Я видел, как глаза Медведева расширились, осознавая неизбежность. Кристаллические иглы пронзили обоих насквозь, превратив тела в кровавые решета. Они даже крикнуть не успели.

Карпов почти добежал до стены, когда край заклинания достал его. Десяток игл вошли в спину и правую ногу. Ветеран рухнул, корчась от боли. Евсей прикрыл его собой, но и сам получил несколько ранений в плечо и бок.

Я активировал Каменную поступь и нырнул под землю. Двигался на пределе — магический резерв был почти пуст, каждое действие давалось через силу. Но бросить своих людей я не мог.

Вынырнул рядом с ранеными, схватил обоих — Карпова за ворот бронежилета, Евсея за руку — и снова ушёл под землю. Протащил их под брусчаткой метров двадцать и вытолкнул наружу за воротами, где начинался переулок.

— Держитесь, — выдохнул я, оставляя их в относительной безопасности.

Снова нырнул под землю. Наверху бушевало кристаллическое безумие — я чувствовал вибрации от ударов тысяч игл о камень. Но под землёй у меня было преимущество. Это была моя стихия, и здесь я мог действовать.

Обратившись к своего многолетнему опыту, я начал искать слабое место в защите врага. Слова Трувора зазвучали в моей голове почти сами собой: «Кристаллы имеют упорядоченную структуру, и эта структура уязвима к определённым частотам вибрации. Найди резонанс — и самый прочный кристалл рассыплется в песок».

Горный гнев. Заклинание, созданное для разрушения, для землетрясений. Но я использовал его иначе. Сконцентрировал энергию не на грубом сотрясении, а на тонкой вибрации. Начал с низких частот, постепенно повышая.

Почувствовал момент, когда вибрация синхронизировалась с кристаллической решёткой творений Афанасия. Это было похоже на удар колокола — чистый, пронзительный звук, от которого заныли зубы даже под землёй.

Усилил воздействие. Земля задрожала, передавая разрушительную частоту всему, что соприкасалось с ней. И кристаллы начали трескаться. Сначала мелкие — иглы, осколки. Потом крупные конструкции. Даже сам скипетр в руках Афанасия покрылся сетью трещин.