Шрифт:
«Ладно-ладно, лечу, — сдался ворон. — Но орешки должны быть крупными! И солёными! И много! Чтоб в клюв не влезало!!»
Он взмыл в воздух, ворча что-то о жадных хозяевах и тяжёлой вороньей доле. Я проводил его взглядом — несмотря на вечное брюзжание, Скальд был надёжным разведчиком. Если на севере что-то происходит, он это заметит.
Оставалось только ждать. Ждать известий от Скальда, ждать завершения строительства бараков, ждать производства патронов, ждать прибытия новых беженцев. И готовиться к главному испытанию — Гону, который неумолимо приближался к нашим стенам. Насколько же тяжело ждать. Лучше десять раз схлестнуться с врагом в бою, чем один раз сидеть в ожидании его появления…
Я уже собирался идти проверять, как продвигается строительство бараков, когда услышал быстрые шаги. Через минуту показался Зарецкий — бледный, с тёмными кругами под глазами, но с лихорадочным блеском во взгляде. В руках он сжимал толстую папку с записями.
— Воевода! — выдохнул он, его голос дрожал от едва сдерживаемого волнения. — Я сделал это! Понимаете? Я нашёл способ!
Глава 14
— Пойдём в мой кабинет, — сказал я, оглядываясь по сторонам. — Там поговорим спокойно.
Зарецкий кивнул, подхватил папку с записями и последовал за мной. По дороге я заметил, как он несколько раз порывался что-то сказать, но сдерживался. Волнение молодого алхимика передалось и мне — редко видел его в таком возбуждённом состоянии.
В кабинете я плотно закрыл дверь и указал Александру на стул напротив моего стола. Сам устроился в кресле, внимательно разглядывая собеседника. Тёмные круги под глазами стали ещё заметнее при свете лампы, но во взгляде горел настоящий исследовательский азарт.
— Итак, что ты обнаружил? — спросил я, сцепив пальцы в замок.
Зарецкий глубоко вздохнул, словно собираясь с мыслями, и начал:
— Воевода, мы с Анной последние дни практически не выходили из лаборатории. Проводили масштабные исследования тех Реликтов, что привезли из лечебницы Фонда, и самих изменённых бойцов — Дмитрия и Раисы. — Он открыл папку и достал несколько исписанных мелким почерком листов. — То, что мы обнаружили… Это переворачивает многие представления об алхимии и природе человека.
Я подался вперёд, заинтересованный его словами.
— Начну с основ, — продолжил алхимик, раскладывая листы на столе. — Все учёные давно знают, что у каждого человека есть энергетическая оболочка — нематериальная структура из магической энергии, которая полностью повторяет контуры физического тела. У магов, то есть людей, пробудивших дар, формируется также нематериальное магическое ядро, позволяющее манипулировать этой энергией.
— Это мне известно, — кивнул я. — Дальше.
— А вот дальше начинается самое интересное, — Зарецкий взял один из листов с диаграммами. — Мы обнаружили, что физическое тело и энергетическая оболочка находятся в идеальном балансе, в постоянной синхронизации. Каждое изменение в физическом теле отражается в энергетической оболочке и наоборот. Они как два камертона, настроенные на одну частоту.
Молодой человек встал и начал расхаживать по кабинету, жестикулируя:
— Когда Реликты резко и масштабно изменяют физическое тело — укрепляют кости, уплотняют мышцы, перестраивают нервную систему — энергетическая оболочка не успевает синхронизироваться с новой формой. Она словно… застревает в прежнем состоянии. Возникает диссонанс между оболочками, что приводит к энергетическому коллапсу и смерти.
— Но Дмитрий и Раиса выжили, — заметил я.
— Именно! — Александр развернулся ко мне, и его глаза блестели от возбуждения. — Сначала я думал, что всё дело в том загадочном шестом Реликте, который мы обнаружили в их крови. Считал, что он как-то стабилизирует процесс поглощения остальных пяти Чернотрав. Но это оказалось ошибкой, и дойти до истины мне помогла Анна.
Алхимик вернулся к столу и перелистнул несколько страниц:
— Видите ли, Фонд давал подопытным огромные дозы Реликтов за короткий срок. Они считали, что мутации и смерти вызваны аутоиммунной реакцией — будто тела подопытных отторгают изменения как инфекцию. Поэтому давали тот самый шестой Реликт, который оказался иммунодепрессантом, подавляющим естественную защиту организма. Но это была грубейшая ошибка!
— И в чём же истинная причина? — я невольно заинтересовался его рассказом.
— У каждого человека своя индивидуальная переносимость алхимических воздействий, — Зарецкий постучал пальцем по схеме. — В исключительных случаях, обычно у людей с сильным магическим даром или сильным спящим даром, резкое изменение физической оболочки не вызывает смерти. Их энергетическая оболочка оказывается достаточно гибкой для быстрой адаптации.
Он сделал паузу, давая мне время осмыслить сказанное, затем продолжил:
— Дмитрий и Раиса выжили именно поэтому — у них были неактивные, но очень сильные магические дары. Стресс от экспериментов начал пробуждать эти дары, но процесс прервался на полпути из-за шока от трансформации. Их энергетические оболочки застряли между обычным и магическим состоянием.