Егор сорвал маску и замер от ужаса. Это был человек, но... немного измененный. Серая кожа, белесые глаза.

— Дети Мешка, — прошептал он, вспомнив рассказы о секте.

Пятый этаж был разгромлен. Кабинет Советника превратился в руины. Сам Советник лежал у разбитого стола с перерезанным горлом. Сейф был взломан и пуст.

Но Егор все еще чувствовал камень. Близко, очень близко...

Он подбежал к разбитому окну. На пожарной лестнице спускалась группа в черном. У одного в руках был знакомый сверток.

Егор прыгнул на лестницу следом. Железные ступени были скользкими от дождя. Нападавшие заметили преследователя и открыли огонь.

Пули свистели рядом, высекая искры. Но Егор двигался как одержимый. Камень направлял его, подсказывал каждое движение.

Внизу нападавшие бросились к грузовику. Егор понял — сейчас или никогда.

Прыжок с лестницы. Он сбил с ног человека с камнем. Сверток выпал, покатился по мокрому асфальту.

— Камень! — заорал кто-то из сектантов.

Егор и один из Детей Мешка одновременно бросились к свертку. Столкнулись, покатились. Противник был невероятно силен — красная пыль?

Но когда рука Егора коснулась свертка, мир изменился.

Вспышка боли и света. Черный камень пульсировал с такой силой, что казалось — разорвет реальность. И в этом разрыве Егор увидел...

Матку. Огромную, древнюю, спящую в глубинах Мешка. Миллионы тварей, связанных с ней невидимыми нитями. И людей — пленников этого мира, как он сам.

Потом была ослепительная вспышка.

Когда зрение вернулось, Егор лежал на асфальте один. Вокруг — тела с обожженной кожей. Камень в его руке пылал жаром.

— Егор! — Химера первой добежала до него. — Что произошло?

— Я... не знаю, — прохрипел он, с трудом садясь. — Коснулся камня и...

— И убил их всех, — закончил появившийся из ниоткуда Кардинал, оглядывая тела.

Вокруг собиралась толпа — охрана, жители, уцелевшие сотрудники Торгового союза. Все смотрели на Егора с подозрением и гневом.

— Это он! — крикнул кто-то из охраны. — Он был с нападавшими! Единственный выжил!

— Взорвали Советника! Смотрите, камень в руке! — добавил другой голос.

— Нужно уходить, — тихо сказал Кардинал. — Быстро. Пока толпа не опомнилась.

— Держите его!

Но было уже поздно. Охрана "Высоты" окружала площадь, автоматы были наготове. Свист радиостанций разносил тревогу по всему форту.

— Стоять! Руки за голову! — заорал командир охраны, выставляя автомат.

— Бежим! — крикнул Кардинал, на ходу доставая портсигар с пылью.

Первые выстрелы грохнули почти одновременно. Пули засвистели высекая искры из брусчатки. Кардинал на бегу достал из внутреннего кармана знакомую бумажную трубочку и вдохнул щепотку синей пыли — мир вокруг замедлился, и он рванул вперед с нечеловеческой скоростью, словно синяя молния.

За несколько секунд Кардинал обежал два десятка машин. Джип — пусто. Несколько Уралов — ключей нет. Стоянка УАЗов. Его усиленное пылью восприятие мгновенно оценивало каждую машину.

УАЗ с турелью! Ключи в замке!

Кардинал распахнул дверь, запрыгнул внутрь. Повернул ключ — двигатель взревел. Руки двигались с невероятной скоростью, переключая передачи, выруливая между обломками.

Егор, Химера и остальные бросились к стоянке. Охранники открыли плотный огонь. Автоматные очереди прошивали воздух, пули рикошетили от стен зданий.

— Прикрываю! — крикнула Химера, доставая свой портсигар.

Она вдохнула зеленую пыль и развернулась лицом к стрелкам. Пули ударились о невидимый барьер вокруг ее тела и отскочили, словно от стальной брони. Химера стояла и отстреливалась, как скала под градом свинца, прикрывая отступление товарищей.

— Двигайтесь! — заорала она. — Времени не много!

Они рванули по узкому переулку между зданиями. Сзади топот сапог — охрана бросилась в погоню. Рация трещала приказами:

— Блокировать все выходы! Поднять весь гарнизон!

На стоянке возле разгромленного представительства среди обгоревших и изрешеченных машин стоял целый УАЗ с турелью. Ключи болтались в замке зажигания — водитель сбежал в панике.

Остальные только-только добежали до края стоянки, когда УАЗ с визгом тормозов остановился перед ними. Кардинал выглядел напряженным — под синей пылью у него оставалось еще больше минуты, и удерживать себя на месте было пыткой. Мир вокруг все еще двигался медленно, каждое движение товарищей казалось тягучим.