После сытного обеда из гильдейского сухпайка, который я с удовольствием умял, размышляя о том, что неплохо было бы раздобыть рецепт той самой запеченной курицы, наша работа продолжилась.

Череда вызовов тянулась, как бесконечная жвачка: то у кого-то давление подскочило после ссоры с соседом, то ребенок разбил коленку, но выл так, что маме показалось это перелом, то очередной любитель горячительных напитков решил проверить на прочность свою голову, встретившись с асфальтом.

В общем, рутина, от которой Григорий к концу рабочего дня откровенно скис. Его похмельное благодушие окончательно испарилось, уступив место вселенской усталости и желанию поскорее закончить эту тягомотину. К этому надо добавить что на улице стояла середина июля, и стояла жаркая погода.

И вот, когда до конца смены оставалось всего ничего, поступил очередной вызов. «Молодая женщина, температура, кашель», — равнодушно сообщил диспетчер. Григорий тяжело вздохнул, потер переносицу и выдал:

— Слышь, Разумовский, сгоняй один, а? Что-то меня совсем вымотало, сил нет. Да там, небось, опять какая-нибудь простуда. Справишься сам, не маленький. А я тут, в машине посижу, дух переведу.

Я мысленно закатил глаза так, что чуть не увидел собственный мозг.

Ну, Григорий, ну, даешь!

Открывался он мне все больше и больше, и, увы, не с самой лучшей своей стороны. Хотя, с другой стороны, может, оно и неплохо. По крайней мере, под ногами мешаться не будет со своими «ценными» указаниями и вечным ворчанием. Проще будет сосредоточиться.

Дом оказался типичной многоэтажкой на окраине, девятый этаж, лифт как назло сломан — отличная разминка для уставших ног. Дверь в квартиру мне открыла сама больная.

Приятная на вид девушка лет двадцати пяти, шатенка с большими карими глазами, в простом домашнем халатике и тапочках с помпонами. Однако даже под этим бесформенным одеянием мой наметанный взгляд хирурга (а там, знаете ли, не надо было «Сонаром» обладать, чтобы оценить по достоинству) сумел оценить весьма аппетитные формы.

Да уж, пациенты сегодня попадались один другого краше. То аристократы с замашками, то вот такие милые создания.

— Ой, господин лекарь, проходите, пожалуйста! — девушка кокетливо улыбнулась, пропуская меня в небольшую, но очень уютную однокомнатную квартирку. — Меня Лика Фонарева зовут. А вас?

— Илья Разумовский, — представился я. — Можно просто Илья.

— Очень приятно, Илья, — она стрельнула в меня глазками. — А вы такой молодой… и уже господин лекарь!

— Ну, пока еще не совсем лекарь, — усмехнулся я. — Всего лишь адепт. Практикант, если хотите.

— Ой, да какая разница! — беззаботно махнула она рукой, и ее интерес, кажется, ничуть не угас. — Главное, чтобы помогли! А то у меня тут… — она картинно закашлялась, прикрыв рот изящной ладошкой.

Я приступил к осмотру. Так, для проформы, без применения «Сонара». Послушал легкие фонендоскопом, померил температуру. Картина была классической: температура под тридцать восемь, горло красное, кашель сухой, но не «стеклянный».

Все симптомы указывали на начинающуюся «Стеклянную лихорадку» или обычное ОРВИ.

— Да ничего у меня серьезного, Илюш, — щебетала тем временем Лика. — Просто простудилась, наверное. Мне бы больничный, а то у нас шеф — зверь! Если на работу не выйду, точно уволит. Я в ресторане на пристани работаю. Сейчас самый сезон, покупателей полно…

Она еще что-то рассказывала про своего шефа и неблагодарную работу, а я попросил ее повернуться спиной. Нужно было проверить наличие тех самых лазурных пятен. И точно, на лопатках, едва заметные, но все же присутствовали несколько бледных, переливающихся кристалликов. Ну, теперь диагноз был почти стопроцентным — «Стеклянная лихорадка» в начальной стадии.

Однако ее кашель мне все равно не нравился. Было в нем что-то… неправильное. Какая-то глубина, которой не должно быть при обычном течении стекляшки на этой стадии. Я решил подстраховаться и включил «Сонар».

Несколько минут концентрации, и мой внутренний экран высветил картину ее легких. И точно!

Помимо общих признаков начинающегося воспаления, характерных для стекляшки, в нижней доле правого легкого я увидел небольшое, но очень неприятное потемнение. Не такое агрессивное, как у Сеньки, но явно патологическое. Поражение только-только начиналось, но если его запустить…

В общем, нужна была срочная госпитализация и более тщательное обследование.

— Лика, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, но настойчиво. — Боюсь, одним больничным тут не обойтись. Вам нужно в больницу. И как можно скорее.

Девушка тут же надула губки.

— Ну вот, и вы туда же! — обиженно протянула она. — Я же говорю, ничего страшного! Пару дней отлежусь, чай с малиной попью — и как огурчик буду! А из-за больницы меня точно уволят!

— Лика, поймите, это не простуда, — я терпеливо объяснял. — Это «Стеклянная лихорадка», и у вас, похоже, начинается осложнение на легкие. Если не начать лечение сейчас, потом может быть гораздо хуже. Поверьте мне.