– Нет! – вскрикнула я, и мой крик слился воедино с гневным шипением Орландо: извернувшись, кот прицельно взмахнул лапой, и аристократически очерченную скулу герцога украсил длинный порез.

– Вот тварь! – прорычал Рейвенн, отшвырнув каура прочь. Тот неуклюже извернулся в воздухе и с глухим стуком приземлился на четыре лапы.

До меня донёсся почти человеческий болезненный стон. Охнув от жалости, я кинулась к кауру и обняла за шею, тут же принявшись ласково наглаживать по холке и приговаривать:

– Тихо, тихо, тихо, спокойно! Сейчас мы выпроводим этого злого дракона! Никто не смеет поднимать руку на хорошего котика!

Каур глубоко вздохнул, уткнулся широким носом мне в плечо и тихонько затарахтел.

Надо же! Ведет себя действительно как настоящий кот.

– Ты действительно хочешь пригреть эту зверюгу? – хмыкнул Орландо. Он тяжело дышал и утирал кровь, выступившую из раны, – Сомневаюсь, что это понравится твоим посетителям.

– О том, что им понравится, а что – нет, я тебя не спрашивала, – процедила я, глядя на него снизу вверх. Каур мурчал и кидал испуганно-сердитые взгляды на дракона, – ты собирался уходить, вот и иди!

Меня действительно трясло от злости. Во-первых, я ненавидела тех, кто плохо обращался с животными, а во-вторых, я любила кошек! Всех видов и мастей.

Повисла тяжелая пауза. Рейвенн рассматривал меня так, словно видел впервые.

– Я уйду, Милена, – прорычал он наконец, – но скоро мы с тобой встретимся вновь! Ты никуда от меня не денешься.

– Всего плохого! – рявкнула я, не выдержав, – И дверь не забудь за собой прикрыть!

Честно говоря, я ожидала, что после такого Рейвенн саданёт дверью об косяк так, что мы вместе с кауром и лавкой подпрыгнем, но нет. Дверь за ним закрылась на удивление бесшумно.

И на этом спасибо.

Каур продолжал тарахтеть, тычась мордой мне в плечо. Я машинально потрепала его за ухом, попутно удивленно отметив, что рожки уже как будто бы поблёкли: из ярко-алых превратились в оранжевые.

– Ну, и кто ты такой? – вздохнула я, – А самое главное, что мне с тобой делать?

Внезапно тарахтение резко прекратилось. Каур отстранился и серьёзно взглянул на меня. Мне тут же стало не по себе: только сейчас я поняла, что осталась один на один с диким зверем, которому ничего не стоит и меня как следует поцарапать!

Но каур никакой агрессии не проявлял. Наоборот, переминался с лапы на лапу, оставаясь на месте и как-то смущённо поглядывая на меня. Его рожки стремительно теряли красноту, становясь бледно-бледно-золотистыми.

Внезапно он подскочил, покружился на месте, словно утаптывая место для ночевки. Потом подбежал к столу, где я совсем недавно месила тесто, уселся напротив и протянул к нему лапу, вопросительно глядя на меня, мол, можно ли забраться?

– Нет! – строго отрезала я, тоже поднявшись с пола, – Ты уж извини, но я не знаю, где ты потоптался своими лапами. А я на этом столе готовила и планирую дальше готовить, так что прости, но залезать на него я запрещаю.

Каур сник, опустив морду. В то же время, он делал какие-то странные движения лапой, водя ей по полу. При этом, это движение не было бессмысленным или беспорядочным, наоборот – каур выписывал лапой идеальный круг, пририсовывая к нему кружки поменьше. Так, будто бы хотел изобразить снеговика.

Я посмотрела на это. Опять вспомнила кислую морду в муке. И у меня в голове начало кое-то складываться.

– Слушай, – нерешительно обратилась я к кауру. Тот немедленно прекратил рисовать снеговиков, задрал ко мне морду и вопросительно мяукнул неожиданно тоненьким для своей комплекции голоском. Моё сердце замерло от восторга, – сама не верю, что спрашиваю такое у кота, но… ты что, рисовать умеешь?

– Мяу.

– И ты хочешь мне что-то рассказать, но при помощи рисунка?

– Мяу!

Я озадаченно замолчала. Сегодня какой-то день сюрпризов, что ли? И неожиданных – очень неожиданных – открытий?

– Иди за мной, – распорядилась я, – я знаю место, где ты сможешь нарисовать и рассказать мне все, что хочешь!

За лавкой я приметила небольшой задний дворик. Он был завален каким-то старым хламом, который надо было бы разобрать… но не сейчас.

Гораздо важнее, что сам дворик представлял из себя квадратную площадку, засыпанную песком. Именно его я и собиралась предложить кауру в качестве своеобразного мольберта.

Я провела каура на задний двор, взялась за мешок, лежащий ближе всего, и попыталась его отодвинуть.

Тщетно. Судя по всему, мешок был набит не то кирпичами, не то чугунными чушками, фиг знает, зачем.

– Вот чёрт, – расстроенно выдохнула я, когда очередная попытка отодвинуть мешок провалилась, – надо будет придумать что-то дру… ой.