Жидкость была янтарной и тягучей, как мёд. Даже запах где-то был похож: душица, липа, ромашка… Впрочем, я могу и ошибаться. Чёрт знает, из чего они его гонят.

Решительно поднеся кружку ко рту, я отпил сразу половину.

— Ну и как?

Оказывается, вокруг собралась немаленькая толпа. Все с интересом заглядывали мне в рот — словно ждали, что из него вылетит птичка.

— Зашибись.

На вкус вино было, как расплавленный свинец. В который добавили апельсиновую цедру и дольку лимона.

Крепости в нём было градусов девяносто.

Жидкость прокатилась по пищеводу одним раскалённым комом, и упав на дно желудка, принялась его растворять.

Зато в голове установился приятный звон, и настроение внезапно улучшилось.

— Ты точно в поряде, тренер? — спросила Минотавриха, на всякий случай отодвигая бутылку подальше.

— Да просто очешуенно.

На всякий случай я крепко обхватил кружку руками. Казалось, она стала единственным неподвижным объектом в качающемся мире…

Минотавриха пожала плечами и отправилась обслуживать других посетителей.

А я сделал ещё один глоток. На этот раз — маленький и осторожный.

С чего я решил развязаться?

Из-за Серёги.

Чтоб было понятней — из-за Сергея Кручинина. Бывшего моего соперника из «Спартака», а ныне — тренера «Сынов Анархии», лучшей команды Сан-Инферно.

Серёга в своё время звездил.

Лучший центрфорвард, один из фаворитов «мяса» на протяжении десяти лет.

У нас с ним было негласное соперничество: кто больше забьёт, у кого тачка круче, у чьей бабы титьки больше…

А потом, во время игры, он меня повалил.

Пнул так, что я получил разрыв мениска.

Долгое время я думал, что таким образом он устранил соперника. Потом — что мне просто не повезло.

Серёга никогда не входил в десятку самых жестких игроков — в отличие от меня…

Это могла быть случайность.

Пока я валялся в больнице, он всячески выражал сочувствие: присылал цветы, и всё такое.

Я ревел от бессильной злобы: двуличная подлая тварь.

Потом успокоился.

Прокручивая раз за разом, в голове, наше с ним столкновение, пришел к окончательному выводу: это была случайность. Он не хотел вывести меня из строя, просто так получилось.

Кто-то, после такого падения, может спокойненько оклематься и продолжить игру…

Я не оклемался. Унесли на носилках.

Боли я тогда не чувствовал, чувствовал жгучий, вымораживающий стыд.

Унесли с поля. На носилках.

Меня…

Два года мне понадобилось, чтобы перестать ненавидеть Серёгу, и просто о нём забыть.

И вот теперь…

— Как ты здесь оказался? — это был первый вопрос, который я ему задал.

— Ха! — широкая белозубая улыбка, русая чёлка… Он ни капли не изменился. — Лучше спроси: как оказался здесь ТЫ!..

Я недоверчиво хмыкнул.

— Не хочешь ли ты сказать…

— Я знал, что тебе нужна работа, — кивнул Серёга. — Но по Москве тебе выписали красную карточку, а тренировать в этом твоём замороженном мухосранске… — он сморщил конопатый нос. — Ты же был классным форвардом, Тим! Просто тебе не повезло.

Я был безумно рад встрече. Первый землянин — не считая Луки Брази. Но из-за того, что мы были знакомы раньше, встреча казалась гораздо более ценной.

Но сейчас настроение начало стремительно портиться.

Общаться внезапно расхотелось.

Серёга даже не упомянул, что именно он и стал причиной моего очешуенного невезения. А ещё…

Это наверное мелочь, но меня взбесило: он так и не сказал, как попал в Сан-Инферно. Перевёл стрелки на меня.

— Слушай, давай присядем, — Серёга махнул в сторону трибун. Кресла здесь были клёвые, с мягкой обивкой. Не то, что наши лавочки… — Разговор есть.

— Игра скоро. Может, после?

— После будет поздно.

И он пошел впереди, не сомневаясь, что я пойду следом.

И я пошел. Любопытно же…

— Слушай, Тим, давай договоримся, — сказал Серёга, как только мы уселись.

Обняв меня при этом за плечи и интимно понизив голос.