— Я не…

— Молчите, тренер, — цыплёнок вдвинулся в раздевалку, заняв половину объёма комнаты. — Я никому не скажу, что вы его прикончили. И помогу спрятать труп.

Труп был интересный. Эдакий хомячок-переросток, в смешных полосатых панталонах на лямках, в рубашечке, украшенной крупными горошинами, в клетчатой кепке и с босыми, мозолистыми, похожими на куриные, лапками.

Ещё он носил очки — сейчас они валялись на полу.

— Я его не убивал, — сказал я, понимая, насколько глупо это звучит.

— Конечно, тренер, — цыплёнок серьёзно тряхнул гребешком. — Он сам ударился. Так всем и говорите.

— Он пытался меня задушить!

Мы синхронно посмотрели на короткие, пухлые, с мягкими розовыми подушечками лапки трупа. На них даже когтей не было.

— Самооборона, — ещё раз кивнул Кунг-Пао. — Я буду свидетелем. Жертва набросилась на вас, как дикая комарейка, с очевидно-преступными намерениями. Что вам оставалось делать?

Вдох, выдох. Вдох…

— Надо заявить властям, — сказал я. — Как это у вас здесь делается? Пошлём за эцилопами?..

— Берите его за ноги, тренер, — цыплёнок спокойно подошел к трупу и приподнял его за плечики. — Закопаем на поле. Газон любит, когда его удобряют.

У меня отвисла челюсть.

Труп громко застонал…

От неожиданности Кунг-Пао ослабил хватку, и хомяк вновь хряпнулся затылком.

Пол в раздевалке был гладкий, белый, и твёрдый, как лёд.

— Воды притащи, — сказал я цыплёнку.

— Вода денег стоит, — возразил тот. — А лопатой по башке — совершенно бесплатно. К тому же, газон…

Я только зыркнул на него, и цыплёнок испарился.

Хомяк опять застонал.

Приподняв его верхнюю часть — тело потерпевшего покрывала короткая мягкая шерстка нежного, небесно-голубого оттенка, — я прислонил его к шкафчику и аккуратно похлопал по пухлым усатым щечкам.

Хомяк приоткрыл глаза…

— Ты кто такой, чучел? — спросил я добрым голосом.

Это далось нелегко: я всё ещё помнил, как он душил меня с совершенно нехомячьей силой.

— Ох-ох, ничего не помню… — промямлил хомяк, примериваясь, как бы поудобнее хлопнуться в очередной обморок.

Дверь за моей спиной скрипнула.

Кунг-Пао принёс воду… — подумал я.

И тут же волна ледяной, остро пахнущей лимонадом волны захлестнула и меня, и хомяка и половину раздевалки.

— БЛЯ… ХА МЕДНАЯ! Кунг-Пао!.. Это что за срань?

— Вы просили воды, тренер, — о его высоко задранный клюв можно было зажигать спички. — Но кулер с лимонадом был ближе. Я действовал по обстановке.

Рядом с внушительными шпорами притулилась пустая пластиковая тара литров на пятьдесят…

— Но меня-то нахрена было обливать?

— Мне показалось, вам это необходимо, тренер. Шок от совершенного убийства лучше всего смывать освежающим душем.

— Но не из лимонада же, мать твою за ногу! К тому же, труп жив. Так что успокойся уже.

Что примечательно: говорил он так, словно действительно был экспертом в данном вопросе…

Лимонад противно лип к коже, хлюпал в бутсах и капал с бороды.

Хомяк бессильно плюхался в ярко-оранжевой луже, пытаясь встать. Но каждый раз поскальзывался и падал.

Сжав челюсти, я пододвинул ногой скамейку и сел. Затем протянул руку, взял за шиворот хомяка и держал на весу, пока тот не пришел в себя.

Ростом он был мне по колено, вместе с кепкой и смешными куриными лапками. Зато сзади из штанов высовывался длинный и довольно толстый на вид хвост.

— Так вот чем ты меня душил, чучел, — сказал я, всё ещё придерживая хомяка за воротник рубашки, чтобы тот не скользил.

— Я не душил, — с достоинством ответил мокрый, как выхухоль, хомяк. — Я пытался заработать.

— Если в Гильдии убийц все такие, как ты — я могу спать спокойно.

— Я не из Гильдии Убийц! — чучел возмущенно замахал лапками, затем спохватился, достал из нагрудного кармашка размокшее удостоверение и предъявил мне. — Я из Гильдии Словесников и Прописатников. Словесное прописание — самое грозное оружие во Вселенной!