— Нисколько, — я аккуратно отцепил от себя его клешню и поправил куртку. — Спорили на интерес.

Серёга заржал.

— Брехня! Макс НИКОГДА не спорит на интерес. Я тут поразнюхал, — он воровато оглянулся. — Он никогда не проигрывает, Тима. Смекаешь?..

— Нет.

— А я — да, — он вновь подступил ближе и задышал мне в лицо. — Этот Безумный Макс не проиграл ни одного спора. Потому что не останавливается НИ ПЕРЕД ЧЕМ. Он отмороженный, Тим. Говорят, одного из соперников — какого-то мага — он просто убил. При большом скоплении свидетелей, между прочим. И знаешь что?.. Ему это сошло с рук!

Я тряхнул головой.

Мне Макс не показался таким уж отморозком.

Убийца?.. Я вас умоляю. Да у него через всю морду печать «филфак с отличием».

Чтобы убивать — жила нужна.

— Давай играть, — сказал я. — Ребята остынут.

— Смотри, Тимур, — уже отворачиваясь, прошипел Серёга. — Не срастётся — он и тебя уберёт.

На миг, всего на краткий миг, мелькнула такая мысль: а вдруг меня этот самый Макс и заказал? А потом взял, и отозвал заказ — типа, доброе дело и всё такое.

А может, и не отозвал вовсе: специально брякнул, чтобы я булки расслабил.

Интересно: это можно как-нибудь узнать?.. Ну да. Руперт же говорил: списки вывешивают каждый день.

Серёга к этому времени уже выбежал на поле, а мне сделалось так хреново, что хоть вой.

Нет, ну что за перец такой, а? Пришел, и всё настроение испоганил. Прямо перед игрой…

И тут я невольно рассмеялся.

Вот как раз ОН это специально!

Серёга знал, что я не соглашусь сливать матчи — я и в прошлый раз высказался вполне однозначно.

И затеял весь разговор, чтобы выбить меня из колеи.

Психологическая атака — понял, да?

А я и распустил нюни, как девственница перед изнасилованием…

Уважуха, блин.

Знал, как меня поддеть. Видать, опять против «Задниц» поставил.

Свисток возвестил начало игры.

Не было никаких фанфар, никакой церемонии знакомства с командами… Я б сказал: дёшево и сердито.

Если бы не то, что «Воры в Законе» выперлись на поле в золочёных бутсах, в такой же форме и увешанные рыжевьём так, словно собирались открыть вскладчину ювелирный ларёк на базаре.

В общем помоечном декоре их выпендрёж выглядел особенно круто — если вы понимаете, о чём я.

Принесли мяч. Нашли всё-таки…

И вот мяч требует отдельного описания.

Начать с того, что я его узнал.

Давно уже понял, что мячи отличаются как повадками, так и характером. Это лишь на первый взгляд они все — на одно лицо… Не знаю, правильно ли так говорить о растениях, но морды у некоторых из них были чисто уголовные.

Этот конкретный мяч отличался особенной лохматостью, длинными желтыми зубищами и таким характером, что позавидует невыспавшийся каракурт.

Пока его несли к центру поля, он рычал и метался в садке, грыз сетку, и даже плевался, изрыгая потоки явной нецензурщины, хотя разобрать отдельные слова я и не мог.

И после этого говорят, что мячи не обладают разумом?..

Я много за ними наблюдал. И в загонах, и на поле… И пришел к такому выводу: мяч — тоже игрок. Но он играет не «за» кого-то, а против всех. Для него футбол — это скорее, догонялки, где главным действующим лицом является именно он, мяч. Его задача — не позволить загнать себя в угол, то есть, в ворота. И покусать как можно больше противников.

Единственный, к кому мяч относился благожелательно — это Уриэль, падший ангел. Уж не знаю, пахнет он как-то по другому, или ещё что… Но в игре это минус: оба так увлекаются общением, что забывают об основной задаче.

— Следи за Уриэлем, — напутствовал я перед игрой Андромеду. — Если опять увлечется — дай ему хорошего пинка.

Девица посмотрела на меня так, словно я предложил ей щенка утопить.

— Он же архангел, тренер. Нельзя пинать архангела.

Бред собачий. Бред собачий и срань.

— Прежде всего, он член твоей команды, — строго сказал я. — А ты — его капитан. И если сочтёшь нужным, можешь не просто дать ему пинка, а засунуть ногу по колено в его ангельскую задницу.

Я не могу посадить его на скамейку.

При всех недостатках, Уриэль обладает уникальной способностью возникать в нужный момент в нужном месте и делать то, что должно…

Несколько секунд Андромеда переваривала мои слова. Потом ровно кивнула, и вернулась к своим делам — красила лицо в боевую раскраску.