После травмы я долгое время не тренировался. А форму набирать трудно — широко известный факт. Но мышцы всё помнили, организм соскучился по нагрузкам, и от догонялок мы с Шустриком получали обоюдный кайф.

— Шустрик, стоять, — скомандовал я, когда почувствовал, что блюдо, под названием «тренер в собственном поту», практически готово.

Мяч замер в воздухе, легонько подрагивая от нетерпения.

За счёт чего они летают — хрен знает. Кунг-Пао объяснял способности мячей к полёту особой левитационной магией. Я же думаю, что сила эта — скорее, духовного происхождения. Злая весёлая ярость, которая заставляет мячи носиться с бешеным гиканьем и свистом, совершать чудеса акробатики и неподвижно зависать в воздухе — вот как сейчас.

Легонько поддев Шустрика носком бутсы, я попробовал несколько финтов.

Нет, мяч не ластился ко мне, как к Уриэлю. Скорее, это было соревнование: кто кого?

Грудь, пятка, носок, лоб, снова пятка… Постепенно мы приближались к воротам.

— Шустрик, давай в девятку!

Я наподдал по пухлой рыжей заднице, и мяч с удовольствием воткнулся в верхний правый угол. И вернулся ко мне.

— Теперь в левую тройку! В восьмёрку. В единицу…

За спиной раздались громкие хлопки.

— Шустрик, сидеть!

Мяч замер у моих ног. А я повернулся к гостю. Точнее, к гостье…

— Чего надо?

Зебрина выглядела, как обычно: джинсы, майка, всклокоченная рыжая чёлка…

Но в глазах её иногда мелькало нечто древнее, рептилоидное, равнодушное… Как у черепахи, которая ест одуванчик.

— Дрессируешь мяч, как я посмотрю, — заметила девица, не ответив на мой вопрос.

— Мячи дрессировке не поддаются, — нравоучительно заметил я, сажая Шустрика в садок. — Они растения, если ты ещё не знала.

— Хочешь использовать против «Сынов»? Как секретное оружие?..

Вот что меня бесит в подростках: они никогда не слушают то, что им говорят. Гнут свою линию, и хоть гол на голове чеши.

— Если ты к Руперту, то он ещё спит, — сказал я. — А будить дракона… Ну, ты и сама знаешь.

— Вообще-то я к тебе.

— Ух ты. Не верю счастью. И чем обязан?

— Ты меня не любишь.

Я посмотрел на неё из-под руки. Задница как раз всплыл над стеной стадиона, и залил поле ярким, не оставляющим теней светом.

— Когда мы только познакомились, ты обещала меня спалить. Сделать трупом.

— Пхе! — девица сморщила конопатый носик. — Макса я тоже сколько раз обещала спалить. И даже палила, чего уж там.

Я содрогнулся.

— Знаешь, в отличие от Макса я — не дракон. Обычные люди, если ты не знала, не слишком пожароустойчивы. Они имеют обыкновение обугливаться.

— Не разговаривай со мной, как с ребёнком!

— А ты не веди себя, как ребёнок.

Секунд тридцать мы прожигали друг друга взглядами. Я не выдержал первым.

— Какого хрена ты здесь делаешь?

— Ты должен научить меня играть в футбол.

С минуту я изучал её фигуру.

Тощая, бёдра по-пацанячьи узкие, грудь еле намечается… Но руки-ноги крепкие, явно привыкшие к нагрузкам. Осанка прямая, гордая головка крепко сидит на хорошей шее…

Из неё мог бы выйти толк.

Все в Сан-Инферно хотят играть в футбол, — сказал мастер Скопик.

— Я тебе ничего не должен.

— Но…

— Я не смогу тебе доверять. Мы забились с твоим парнем, и если ты будешь здесь ошиваться, многим это не понравится.

— То есть, не понравится тебе, — с нажимом произнесла Зебрина.

— Рад, что ты всё поняла, — я коротко улыбнулся и пошел к садку с мячом.

— Я тоже поспорила с Максом, — крикнула она мне в спину. Я остановился.

— Что? — невольно я развернулся и опять подошел к ней. — Что ты сказала?

— Ну… — Зебрина копнула носком туфли траву. — Ты же понял уже, какой он, да? Круче нас только яйца, выше нас только горы… Убить иногда хочется.

— То есть… Ты хочешь играть в футбол, чтобы что-то ему доказать?

— Да. То есть, нет. То есть… Я всем хочу доказать.

Дочь Вито Коломбо, — напомнил я себе. — На хрена тебе этот геморрой?

— Извини, — я даже издал сочувствующий вздох. — Девчонок в футбол не берут.