– Эверетт решил приглядывать за твоей кузиной, – сказала она, когда Блайт взяла поводья. – Зачем, по-твоему, он пригласил вас всех на церемонию? Разумеется, вы не поверили, что дело в его былой привязанности к ней.

Блайт на мгновение лишилась дара речи, потому что никогда не слышала, чтобы Шарлотта говорила с такой злобой о ком-то. Даже сама мисс Киллинджер, похоже, осознала свою оплошность, потому что широко раскрыла глаза и прикрыла рот рукой.

И хотя Блайт знала, что это не так, – и не хотела обсуждать это, – она почувствовала непреодолимое желание защитить Сигну.

– Учитывая вашу с Эвереттом близость, мне это и в голову не приходило. Когда вернешься к нему, передай привет от меня, хорошо?

Шарлотта отшатнулась, и Блайт возненавидела себя за то, что сказала. Одно ее слово, и репутация Шарлотты будет погублена.

Конечно, она ничего не расскажет, но все равно чувствовала отвращение к себе, потому что позволила Шарлотте поверить в обратное. Не сказав больше ни слова, Шарлотта поспешила внутрь, а Блайт натянула поводья и пустила Митру вскачь, Уильям не отставал от нее ни на шаг.

– В конюшне прятался человек, – прошептал он. – Он сидел на корточках за тюком сена.

Блайт бросила на него возмущенный взгляд.

– Ничего подобного.

На этот раз, когда Блайт ускорила Митру и поспешила в объятия леса, она не вспоминала о матери, когда ветки цеплялись за волосы и платье. Вместо этого она думала о дамах этого сезона, которые готовы на что угодно, лишь бы вырваться вперед. Поддавшись соперничеству, Шарлотта вела себя не лучше других.

Но не из-за этого Блайт возненавидела Шарлотту больше всех на свете. А потому, что та посеяла сомнение в ее душе. И как бы Блайт ни старалась от него избавиться, оно проникало все глубже, порождая череду мыслей.

Сигна ни за что не причинила бы Перси вреда. Она любила его так же, как любила ее…

Ведь так?

Было время, еще в начале сезона, когда полные надежд мужчины навещали дам Торн-Гров каждый понедельник и четверг. Они приходили с щедрыми подарками, полные нежных чувств, но встречали только безжалостный отказ Блайт и извинения Сигны. Постепенно кавалеры приходили все реже, полностью исчезнув после смерти лорда Уэйкфилда. Это так раздражало Байрона, что он ни разу не перевернул страницу газеты, которую якобы читал. Но Сигна радовалась, что теперь может провести время с Блайт, свернувшись калачиком на кресле в гостиной и делясь своими теориями насчет убийцы лорда Уэйкфилда, в то время как Байрон, вероятно, думал, что они сплетничают об ухажерах.

Однако после вчерашнего происшествия в кабинете Блайт была молчалива, и Сигна часто ловила на себе ее взгляд, ставший особенно пристальным. Конечно, она не могла знать, что Сигна имеет какое-то отношение к случившемуся, и все же…

– Может, это Шарлотта? – прошептала Блайт, поджав под себя ноги и склонившись к чашке горячего чая. – В книгах убийцей всегда оказывается серая мышка.

– Единственная цель Шарлотты – составить хорошую партию в этом сезоне. – Сигна была благодарна за то, что, несмотря на отсутствие гостей в день посещения, Байрон все же настоял, чтобы у них были свежие булочки и горячий чай. После использования сил жнеца на нее навалилась необъяснимая усталость, мысли путались, а тело ныло. Она намазала маслом лимонную булочку с творогом и надеялась, что сахар поможет прийти в себя. – Что ты думаешь об Эверетте?

Блайт поморщилась, но не дала Сигне возможности спросить о причине такой перемены, снова приняв невозмутимый вид.

– Я думаю, он хочет найти убийцу так же сильно, как и мы. Не говоря уже о том, что я ни разу не слышала, чтобы он повышал голос.

– Я тоже, – согласилась Сигна. – Хотя титул герцога – вполне реальный мотив.

– Возможно, но какая ему сейчас от этого выгода? Он законный наследник, у него и так есть деньги и положение в обществе.

– Это лишь то, что мы видим, – возразила Сигна, хотя это был слабый аргумент. Всегда оставался шанс, что убийство было случайным. Хотя за годы, проведенные в окружении мертвых, виновными, как правило, оказывались самые близкие к жертве люди.

Было бы неразумно исключать Эверетта, даже несмотря на его ужас и пустой взгляд, когда он склонился над телом отца. Однако родственники лорда Уэйкфилда были не единственными подозреваемыми.

От волнения по коже побежали мурашки, и следующие слова Сигна произнесла шепотом:

– Знаешь, у Байрона тоже есть мотив. – Она бросила на него косой взгляд, чтобы убедиться, что он все еще увлечен газетой. – Он всегда хотел владеть клубом.

К удивлению Сигны, Блайт восприняла эту теорию как должное.

– Знаю. Но каким бы холодным ни казался Байрон, он любит свою семью. И все же… было бы глупо исключать его из списка подозреваемых, вот почему я прокралась в его кабинет.

Никогда – даже в присутствии Ангела смерти – Сигну не обдавало таким ледяным потом.

– Ты нашла что-нибудь интересное?

В коридоре послышались шаги, и Блайт схватила Сигну за руку и открыла рот, чтобы что-то сказать. Байрон выпрямился, когда в гостиную вошла горничная с единственной визитной карточкой, лежащей на серебряном подносе. Его взгляд метнулся к девушкам.