— Я иду с вами! — встав позади меня с широко расставленной грудью заявил Юрис.

— Дурак! — Рыжая смотрела поверх моей головы. — Сиди дома. Спи в своей уютной кроватке в обнимку со своей семьёй, пока есть такая возможность!

— Нет! — взревел Юрис. — Я иду с вами!

— Я сейчас твоей ненаглядной снесу башку, и оставлю тебя здесь страдать в обнимку с остывающим трупом.

— Ты не посмеешь…

Рыжая вдруг занырнула вглубь кухни. Жена Юриса продолжала сидеть за столом в немом ступоре наблюдая за происходящем. Она даже не шелохнулась, когда девушка рысью нырнула ей за спину, а уродливое лезвие прижалось к её нежной шее.

— Не тронь её! — крикнул Юрис, спихивая меня со своего пути.

Весь красный от злости, он паровозом подлетел к столу, возле которого стояла его жена с лезвием у горла. Мужские кулаки сжаты, но руки продолжают свисать вдоль тела. Боится. Боится за своих любимых.

— Еще шаг — и война придёт в твой дом! — крикнула Рыжая.

Подойдя к Юрису, я кладу руку на его огромное плечо. Мужчина весь дрожит.

— Юрис, не надо, — говорю я. — Успокойся.

— Но… но…

— Мы пойдём вдвоём — и точка. Мы вернёмся, я обещаю.

Юриса охватил адреналин. Его грудь быстро раздувалась и сдувалась. Но увидев слезы, хлынувшие из глаз его любимой жены, он начал успокаиваться. Успокоилась и Рыжая. Её меч больше никому не угрожал. Она ясно дала понять — кто тут главный, и кто решает все вопросы. И вопрос о моём участии в дальнейшем путешествии мы тоже быстро порешали.

Выйдя во двор, мы двинули в сторону лошадей. По пути Рыжая сказала мне:

— Наш путь небезопасен. Да и ты уже сама всё видела. Мой меч и лук принадлежат мне, делиться я не собираюсь. И я не собираюсь становиться твоей нянькой и прыгать грудью на каждого врага, чтобы только тебя защитить. С мечом ты умеешь управляться, я видела, и только поэтому беру тебя с собой. Но вот загвоздка — меч ты свой потеряла, а всё, что я могу тебе предложить… — встав рядом с рыжей кобылой, Рыжая запустила руку в сумку, привязанную к седлу, — … его.

В её руке сверкнул кинжал размером с мою ладонь. Для чистки рыбы он и хорош, но вот идти с ним на «труперсов» — гиблое дело. Им я только смогу рассмешить, перед тем как мне размажут череп ударом меча.

— Ты не против, если мы заскочим в одно место? — спросил я.

— Что за место? — переспросила Осси, запрыгивая в седло.

— Тут не далеко. Я обещаю, ты будешь удивлена.

Безоружным соваться к «труперсам» — то еще самоубийство. Да и в принципе наш поход в логово Андрея не исключал нашей смерти, будь у нас хоть целое войско. Но лучше у меня будет меч в руках, чем я подставлю голые ладони перед летящим мне в лицо лезвием.

Надевая на себя выданные Юрисом шмотки и, поглядывая на ножны Рыжей, в голове начали всплывать воспоминания, о которых я совсем позабыл. День, когда в деревню пришли «кровокожи».

Зыбкая картинка теплились в памяти Инги, но, когда я увидел в руках Дрюни огромный меч с кровавым лезвием, то та самая картинка вдруг ожила. «Кровокожи» сражались в лесу с медведем. Инга там была. Она запечатлела своими глазами всё, отложив в памяти яркие картинки того дня. В тот день медведь оторвал обе руки одному из «кровокожих». Одну они сумели прихватить с собой (её тогда держала в своих руках Роже), но вторая рука так и осталась валятся в лесу вместе с трупом медведя. И именно в этой руке был меч. Меч, выросший из ладони. Как и доспехи «кровокожих», он был сделан из их собственной крови. Уж не знаю, из чьих рук Дрюня принял столь ценный дар, но мне необходимо кое-что проверить.

Долго уламывать Рыжую не пришлось. То самое место находилось недалеко, за час управимся.

Оседлав лошадей, мы помчались в ближайший лес. Юрис проводил нас со слезами на глазах. Для мужика таких огромных размеров он был излишне сентиментален. Плохо это или хорошо — не мне судить. Но мне хочется верить, что в этом мире добрая душа — подарок, а не проклятье.

Дорогу к тому самому месту мы нашли без труда, а вот путь оказался не таким уж лёгким. Привязав лошадей к огромному дубу, мы зашли в лес. Прохладная тень от высоких сосен спасала нас от палящего солнца, а вот накинувшаяся на наши вспотевшие тела мошкара сводила с ума.

Рыжая шла за мной. Затылком я ощущал её недоверие, слышимое как скисший пот бродяги. Она даже достала меч. Конечно, она успокоила меня, сказав, что это так, на всякий случай, но я постоянно чувствовал кончик лезвия, смотревший мне в спину. Я предложил ей пойти впереди, но эта хитрая сучка ясно дала понять, что кому она и подставит свою стройную спину, так это только хорошему мужику.

Всматриваясь вглубь леса, я заметил знакомое дерево. За ним в тот день и пряталась Инга с Роже. Девочки спасались бегством от небольшой группы «труперсов», неустанно преследовавшие их почти весь день. С какой целью эти закованные в кровавую броню вояки хотели их поймать — осталось для меня загадкой. Тогда сбежать удалось лишь Инга, и то, если бы я её не нашёл, жизнь стала бы для неё кошмаром. Сейчас бы ходила по округе в виде гнойного мертвеца с вываливающимися кишками из вспоротого брюха. Такое себе «спасение».

Тяжёлый запах гнили ударил в нос. Всюду жужжали мухи. Приходилось идти с опущенными глазами, постоянно высматривать торчащие из земли корни, об который можно ногу сломать, то валяющиеся ветки, то всякое дерьмо, оставленное зверьём.

— Мы пришли, — сказал я, когда до нужного нам дерева оставалось шагов двадцать.

— Здесь? И что мы тут найдём?

— Это…

Лицо Рыжей искривилось от отвращения и досады, когда она увидела возле дерева разлагающуюся тушу медведя. Гнилая плоть облепила кости, провалившись между рёбер. Вся шерсть осыпалась. Трава вокруг мёртвого зверя пожелтела от яда сгнивших органов. Этот медвежий сок перебродил раз десять и глубоко впитался в землю, уничтожив не только корни растений, но и их семена. Прям выжженное поле, бля.