— Прекраснейшие мессиры! — возгласил перелесцам дипломатический господин с белой гвоздикой в петлице. — Государыня примет вас в пять часов пополудни, а пока соблаговолите следовать за мной. Вам необходим отдых.

Так он забрал Вэгса со свитой, но их газетёры сделали вид, что отправятся отдыхать с солдатами. Явно надеялись улизнуть и всё хорошенько рассмотреть.

— Леди Карла, дорогой Валор, мессир Клай, мессир Майр, — весело сказал Раш, — вас ждут.

И я, совершенно уже не в состоянии блюсти церемонии, будь они неладны, проскочила вперёд, взлетела по лестнице — и Виллемина поймала меня в объятия.

Я сгребла её в охапку, мою Вильму, тёплый фарфор, родной запах фиалковой воды и леденцовый запах клея, сестру мою — и изо всех сил постаралась не разреветься навзрыд. А она смотрела мне в лицо — и её глаза сияли, и лицо светилось, и не было в ней ничего от куклы.

— Ты привезла мне мир, — шепнула Вильма. — И спасла страну. Я всё знаю, милая моя девочка. Я знаю, что нет достойной тебя награды. Я перед тобой в долгу — и Прибережье тоже.

— Ты несёшь вздор, ваше прекраснейшее величество, — сказала я. — Мы с тобой должны были победить и победили. Я и ты. Я ведь тоже всё знаю.

А Тяпка всунулась между нами, как всегда, и Вильма погладила её нос.

— Удивляюсь, как я не умерла с тоски, — сказала моя королева. — И от ужаса. Я не смогла спать ни минуты в ту ужасную ночь… но всё это пустяки — важно, что ты вернулась. Я хочу смотреть на тебя, в идеале — тебя кормить, слушать твои новости и рассказывать свои, милая, чудесная, самая лучшая на свете Карла, победительница ада! Но пока придётся кратко, только самое главное.

— А что самое главное? — спросила я. Я держала Вильму, и у меня отлегало от сердца.

— Самое главное — это письмо от его прекраснейшего величества, моего августейшего брата и коллеги, — хихикнула Вильма. — От Майгла Святоземельского. Это хорошая новость?

— Ого, — мне тоже захотелось хихикнуть. — Смотря что в письме.

Вильма мечтательно махнула ресницами. Кукла или нет — она была лучше всех.

— Лучезарный и благой государь выразил уверения в совершеннейшем почтении и преданности, — сказала она весело. — Целует мои руки — фигурально, потому что, увидев их наяву, сбежал бы с воплями, я полагаю. Клянётся, что чудовищные события в Перелесье и его приводят в ужас, уверяет, что косвенное участие Святой Земли в войне на стороне Перелесья было непростительной и непоправимой ошибкой. Предлагает денег, — и тут Виллемина расхохоталась. — Заём! Огромный! На пятьдесят лет! На восстановление моей прекрасной страны, вставшей на пути ада! Он слишком здорово держит нос по ветру для благого, верно?

— Ничего себе! — восхитилась я. — Как это у них так выходит, у святоземельцев?

— Наверное, он советовался с Иерархом, — сказала Вильма. — И Иерарх дал ему хороший совет: быстренько мириться со мной, чтобы Святой Земле не пришлось посылать армию по зачумлённым и затопленным адом землям Перелесья. Чтобы им не пришлось сцепиться с нами — с нашей уже проверенной в боях фарфоровой гвардией, например. А может, они ещё получили весточку от островитян.

— А что с великим государем Жангором? — фыркнула я. — Перехотелось топить наши корабли и жечь наши города? Чего ради?

Вильма потёрлась тёплой фарфоровой щекой о мою, обняла меня — и мы пошли в нашу любимую гостиную. Моя королева была права: сколько же можно стоять на лестнице!

— Как мне не хватало тебя, сестрёнка! — мурлыкала Вильма. — Моя душа облекается божественным покоем, когда я слышу, как ты фыркаешь! А великому государю Жангору впрямь перехотелось: мы методично уничтожаем его флот. На море Прибережье всегда немало стоило, а сейчас и вовсе — с нашими союзниками-русалками!

Мы так в обнимку и уселись на наш любимый диван — и Тяпка немедленно забралась туда же. И явдруг учуяла, что Тяпка припахивает адом, — её надо бы отмыть и почистить. Взяла её голову, принюхалась — и смутилась ужасно.

— Это неважно! — догадалась и рассмеялась Виллемина. — О нет, это важно! Важно, что вы с Тяпкой принесли сюда запах этого страшного дыма. Так я лучше понимаю, через что вы прошли, дорогие.

Тяпка немедленно полезла к ней лизаться и тыкаться, а я напомнила:

— Уничтожаем флот?

— Ну да, — махнула рукой Вильма. — Пока они гоняются за лунными корабликами Далеха и пытаются как-то бороться с таким же призрачным подводным флотом, — второй подводный корабль уходит в поход только на будущей неделе — совершенно обычные наши моряки гоняют их по Благим Водам, как акулы — косяки серебрянки. И русалки ждут их на рейдах, в наших портах и даже в их собственных портах! О, сколько шуму было, когда на столичном рейде у них взлетел на воздух линкор «Добрая надежда»! Вместе с их надеждами отобрать у нас морские пути!

— Вид у тебя пиратский, — рассмеялась я.

— Я живу на побережье! — радостно сказала Вильма. — Приходится соответствовать!

И тут в гостиную заглянула Друзелла — я немедленно поняла, что по ней очень скучала тоже.

— Государыню ожидают в Жемчужной столовой, — сказала Друзелла, улыбаясь. — И леди Карлу. Прошу прощения.

— О да! — воскликнула Виллемина. — Не годится сидеть здесь и болтать с голодной сестрёнкой, когда друзья, тоже голодные, наверняка нетерпеливо ждут. Пойдём, дорогая!