— Это предварительный план, мессиры, — сказал Валор. — Не забывайте. И он может быть сильно изменён в зависимости от того, что мы с мессиром Клаем там увидим.

Свечение зеркала между тем померкло, — но начало разгораться снова.

— Мессиры, — сказал Олгрен, — Ричард открыл пути.

— Преданный слуга леди, — сказал мне Клай с шутовским поклоном. — Мы вернёмся утром.

Я схватила его за руки — и сделала над собой неистовое усилие, чтобы не кинуться ещё и на шею.

— Не смей умирать снова, — сказала я. — Не смей, слышишь?

— Так точно! — ответил этот дуралей с улыбкой в голосе.

— Я присмотрю за ним, деточка, — сказал Валор.

И я поцеловала Клая в угол холодных фарфоровых губ — и обняла Валора. Он, кажется, чуть удивился, — как-то не было у нас заведено — но тронул мои волосы:

— Не беспокойтесь, дорогая. Мы сделаем — и вернёмся.

Они нырнули в зеркало, в стекло, как в воду, в неживой зелёный свет. Олгрен простился со всеми сдержанным поклоном — и вошёл за ними. И свет погас.

Только тускло мерцали лампадки.

— Интересно, что скажут, когда вернутся, — спокойно сказал Трикс. — От того, что они узнают, многое зависит… даже представить себе не могу, на что можем нарваться.

— Ад, известно, — Майр шевельнул плечом, изобразив человеческий неопределённый жест.

— Я сейчас, мессиры, — сказала я и выскочила из часовни в ночь, а за мной — Тяпка.

Там было очень сыро, неожиданно холодно и темно — и сразу же комар сел мне на щёку. Но это всё не имело никакого значения. Я отбежала чуть в сторону, присела на корточки, обняла Тяпку и разревелась. Навзрыд. От ужаса и от того, что ничего, ничего не могла изменить в этой войне, в наших судьбах — ни в чём.

Больше всего боялась, что кто-нибудь сейчас выйдет за мной — и я на него наору. Но у них хватило ума меня не трогать — я отревелась. Провела ладонью по мокрой траве, вытерла лицо. И вернулась ждать.

В конце концов, темно, думала я. Никто и не заметит.

И я таки оказалась права. Заметил, кажется, только Авис, но он — святой наставник, он ничего не сказал, только скорбно поджал губы и покачал головой. Дракон поклонился мне, извинился, простился со всеми и сказал, что ему нужно проводить ночных стражей и поспать: никто не знал, что принесёт завтрашний день. Он ушёл, а бессонные фарфоровые бойцы продолжили азартно обсуждать штабную карту, направление удара, перспективы и то, насколько хорошо пройдёт по узкой лесной тропе некромеханическая кавалерия.

Да пройдёт, думала я с досадой. Речку вброд, оленья тропа — в чём сложности-то? Они фантастически легко преодолевают препятствия, я сама видела.

Я просто маялась и мучилась. Авис дал мне травника с мёдом, я сидела на единственном стуле, грела руки о чашку, отпивала маленькими глотками — и мне хотелось ходить по часовне взад и вперёд, слоняться от стены к стене, метаться, будто у меня зуб болит.

Дар жёг меня — и я не понимала, что это за жар: предчувствия или та самая безнадёжная злость на судьбу.

А в их разговоре меня зацепил один момент.

— Из парней меня только Барн смущает, — сказал Майр. — Я давно хотел спросить: а что, нельзя, чтоб вы взяли его с собой?

— Нет, — мотнул головой Трикс. — Живые через зеркало не ходят… нет, считается, что некромант, с очень сильным Даром, в принципе…

— Некромант может, — сказала я. — Я была.

— На Тропе? — удивился Трикс.

Он сказал так, будто с заглавной буквы выписал слово «Тропа», — а я так поняла, что это они Зыбкие Дороги так обозвали.

— Нет, — сказала я. — Просто… ну… у Олгрена дома, в инобытии.

У меня чуть не соскочило с языка, что Мышонка Олгрен тоже проносил между зеркалами. Под плащом, наверняка как-то его прикрыв, но всё-таки…

— Тропа — это другое, — сказал Трикс. — Я не особенно понимаю, у меня просто ощущение, что это не только инобытие, это какое-то совсем другое пространство. Когда выходишь за зеркало — там чуть прохладнее, чем здесь. Наверное, можно и в другое зеркало, в другой комнате, например, выйти. Но когда они открывают путь — там всё меняется. Искажается. И холод там… даже не могильный.

— Это если нужно пройти далеко? — спросила я.

— Мне бы ещё самому понимать, леди, — сказал Трикс чуть смущённо. — Я вот что… в общем, адмирал говорил, будто по Тропе, Зыбкими Дорогами этими, можно попасть в принципе куда угодно. Вообще — куда угодно, леди-рыцарь. В другое время — и посмотреть, я не знаю, на двор Риэля Чайки. Или в другой мир. Мне это в голову не вместить. Я просто понимаю, что это так.

— Что ты видел, Трикс? — спросила я.

Он неопределённо покрутил в воздухе рукой: