Рауль прижался к стене, а медики выскочили за дверь, от греха. Молодцы, правильно сделали. Псинка шуганулась и спряталась за мои ноги.

А Норвуд стоял, опустив руки, смотрел беспомощно.

— Ты просто трепло! — крикнула ему Долика со слезами. — Не хочешь мне помочь — и не надо! Мне и так прекрасно! Я зря послушалась тётю Ику! Я и так могла бы убивать!

И я увидела, как здоровенный баллон с растворителем Ольгера ме-едленно поднимается со стола. Вот ничего ж себе, а?!

— Так, — сказала я как можно спокойнее. — Долика, сестрёнка, поставь эту штуку на место, хорошо? Пожалуйста, солнышко.

Долика взглянула на меня. В жизни я не видела таких духов: в её глазах клубилась светящаяся белёсая мгла, а лицо было просто страшным. Кошмарной маской безумия и смерти.

— Долика, не надо! — взмолился Дорин. — Леди Карла, она не всегда такая была! Она из-за тех… из-за того…

— Я всё понимаю, — сказала я. — Я на диво замечательно всё понимаю. Но мы же тебе не враги, Долика, не надо нас-то убивать. Мы все хотим тебе помочь. Прости этого дурня, он просто испугался.

И бутыль с растворителем приземлилась обратно на стол — тук. Аккуратно. А мы с Норвудом пронаблюдали, как белая пелена безумия потихоньку рассеивается.

Дорин обнял сестру, она скинула его руку и заплакала. Но уже нормально заплакала — как человеческий ребёнок.

Вот тут-то я и поняла всё до мельчайших подробностей.

И почему Ика их не упокоила: наверное, у неё просто не хватило бы сил и опыта упокоить беспокойного духа-мстителя, а отпустить только парня — значит, превратить несчастную девочку в законченное исчадье. И почему Ика убедила их не брать грех на душу. И почему отправила ко мне.

А у нас в каземате просто очень хорошо. Духам там, наверное, было уютно, как дома, — и девочка не проявилась, наоборот, успокоилась, даже развеселилась. А ведь среагировал на неё Дар, среагировал… просто я — уставшая, я сразу не сообразила…

Норвуд на меня смотрел, как провинившийся щенок. Я ему чуть-чуть улыбнулась и кивнула еле заметно.

— Хорошо, ребята, — сказала я. — Я всё поняла. Норвуд, зови мессира Фогеля, будем думать вместе. Мы обязательно вам поможем, вам просто необходимо помочь… потому что Долика в беде.

Норвуд исчез, а Рауль рискнул подойти поближе и пытался прислушаться. Я ужасно жалела, что он совсем простец. Хоть бы одного скульптора нам с Даром — ничего бы потом объяснять не пришлось, сам бы понял.

А Тяпка надёжно устроилась за моими ногами и хвостик поджала. Ей до сих пор было страшновато. Дорин смотрел на неё сочувственно, но не совался.

— Я не очень хочу тело, — тихо сказала Долика. — Ему было… так больно… и оно было грязное…

— У тебя будет другое, — сказала я. — Новое, чистое. И, если хочешь, ему вообще никогда не будет больно. И ты будешь сильная.

Она на меня смотрела — и слёзы у неё потихоньку высыхали.

— Как фарфоровые воины, — сказала я. — Сильнее любой девочки. Мессир Фогель тебя починит, ты станешь наполовину бронзовая и кому угодно сможешь наподдать так, чтоб он до границы долетел и плюхнулся.

Долика снова застенчиво улыбнулась, снова стала вежливой птичкой.

— Рауль, — сказала я, — ты не нервничай, всё в порядке. Маленькая заминочка. Сейчас я сюда санитара пришлю, чтоб спирт убрать, а то воняет, аж глаза ест. Хорошо?

Рауль кивнул, а я поняла, насколько ему не по себе. Он к духам уже привык, вернее, он привык понимать, что вокруг духи, он их не видит — да и ладно. Но он не ожидал, что дух может устроить такой разгром.

Это действительно страшно.

Дух-мститель — это никому мало не покажется.

Я только абсолютно не понимала, каково на самом деле будет Долике внутри протеза. В некотором роде она сейчас не просто человек, в ней очень древние силы прорезались… и запросто может оказаться…

Когда Норвуд с Фогелем входили в секционную, я как раз эту мысль додумала до конца. Запросто может оказаться, что Долика будет как дракон. В смысле, что эти самые силы уже никогда и никуда не денутся. Может, к нашей общей радости, постепенно угаснут, когда она решит, что отомстила, — но это неточно.

— Что ж вы решили, леди Карла? — спросил Фогель.

Видимо, кое-что Норвуд успел ему рассказать по дороге.

— Норвуд, — сказала я, — либо сам вытри, либо санитара попроси. И нужно принести сюда тела ребят. Мессир Фогель, это наша самая спешная и неотложная работа. Потому что мы, в общем, сейчас, кажется, будем делать особое оружие.

— Оружие? — удивился Фогель.

А Долика просто просияла. И я уже специально для неё сказала:

— Они только по видимости дети. А так они носители особой силы: девочка — боец, а мальчик её поддерживает.