И решила, что свой дракон — это очень даже неплохо. Даже если это фарфоровый дракон. Ну и то сказать: куда он денется, фарфоровый? Как-то на него посмотрят дома, на Юге? А главное — если он поранится или что-нибудь себе сломает, кто ему поможет?

Это наше население уже ко всему присмотрелось и привыкло, так что фарфоровый дракон никого особенно не удивит.

— Вы не замёрзли, леди Карла? — окликнул водитель мотора.

— Не замёрзла, — сказала я. — Но едем, конечно.

Я проснулась от досады.

Мне снились маленькие булочки с ежевичным джемом, которые пекла бабушка, ещё мне снилась копчёная серебрушка и жареная грудинка — и всё это какие-то подлые люди раскладывали передо мной, но по непонятным причинам съесть хоть что-то не получалось. И в конце концов я проснулась от досады и голода.

А солнце уже ярко освещало спальню, по ощущению — дело приближалось к полудню. И я подумала: как я вообще попала в спальню из мотора? Как-то этот момент совершенно выпал из памяти. А Тяпка, конечно, ужасно обрадовалась, что я проснулась, на радостях положила лапу мне на щёку и ткнула меня носом в глаз.

— Собака, погоди, — пробормотала я и позвонила Друзелле.

Друзелла, конечно, всё прояснила.

— Вы же сколько уж ночей или не спали, или спали урывками — сразу и не сосчитаешь, — сказала она. — Конечно, заснули в моторе мёртвым сном. Мессир Валор вас в спальню принёс — и Тяпа за вами пришла. А государыня не велела вас будить: все знают, какую вы гору работы свернули. Вам бы ещё покушать.

— Да! — заорала я, просыпаясь окончательно.

Друзелла понимающе улыбнулась:

— Мяса?

— Конечно, мяса! Много!

— Дикий междугорский вепрь с пряными травами подойдёт?

— Да, только целиком, — ответила я в тон, а Тяпка облизалась.

А платьице для меня приготовили без кринолина. И короткое: еле-еле прикрывает лодыжки. Ну и замечательно, подумала я. Очень удобно. Хватит ходить в клетке, я, в конце концов, не канарейка!

Я как раз заканчивала приводить себя в порядок, когда в спальню впорхнула Виллемина. Весёлая. Ей уже можно было не улыбаться: я обо всём догадывалась по тому, как она движется, по тому, как у неё глаза блестят. Она была весела, в пачке газет и каких-то бумаг новости сплошь хорошие, а в телеграфной ленточке — срочные и хорошие.

И моя бесценная королева бросила весь ворох на туалетный столик — мы обнялись.

— Я проспала весь день, — сказала я ей в плечо.

— Нет, дорогая, нет, — сказала Виллемина, поправляя мои локоны. — Ещё и до полудня далеко. Я соскучилась по тебе, мы встречаемся только ради подвигов, а мне хочется тебя кормить и смешить. Скажи, милая сестрёнка, королева может это себе позволить?

— Королева всё может, — сказала я. Заразилась от неё радостью.

— О да, — рассмеялась Виллемина. — Королева может всё, но она не может всё сразу, поэтому мы проведём немного времени за завтраком и сплетнями — и только потом займёмся делами, хорошо?

Наши маленькие радости, наше скромное везение: мы сидели за крохотным столиком в нашей любимой гостиной, я старалась не пожирать этого самого вепря слишком жадно, а Виллемина рассказывала о новостях.

— О нет! — мотнула она головой, едва начав. — Я должна тебе это прочесть! Это прекрасно!

И развернула газету, а я увидела, что газета перелесская. Паршивая газетёнка под названием «Новое время»: на первой полосе карикатура, где я собираю из целой кучи костей и черепов скелет, а Вильма протягивает ему винтовку. Вроде у нас такие огромные потери, что только мертвецов и подымать. Сволота.

— Вот ещё их слушать! — фыркнула я, чуть кавойе не выплюнула.

— Одну минуточку! — Виллемина развернула газету. — Послушай, какая прелесть: «Союзники сообщают. Доблестный экипаж эсминца Трёх Островов „Настырный“ спас свой корабль, казалось бы, в совершенно безвыходной ситуации. Была ненастная ночь, море штормило. „Настырный“ находился на боевом дежурстве. И тут зоркие глаза вахтенного офицера увидели в тумане, при неверном лунном свете, очертания огромного корабля, который шёл без огней. „Тихо, как призрак“, — рассказывал герой. По обводам и на миг освещённому луной вымпелу отважный офицер опознал флагман Прибережья, крейсер „Свет Небесный“. Коварный замысел неприятеля был моментально раскрыт — „Настырный“, пользуясь темнотой и туманом, изменил курс и прошёл почти вплотную к борту „Света Небесного“, так и не замеченный его командой. Нельзя не восхищаться мастерством опытных моряков…» Впрочем, дальше неинтересно.

— Да вообще не интересно! — возмутилась я. — Какие-то придурки убежали от нашего крейсера! Да ещё радостно пишут об этом подвиге в газете!.

— Дорогая, ты не поняла! — рассмеялась Вильма. — И они тоже! «Свет Небесный» — на рейде. Они уходят в поход только завтра.

Я положила надкушенную булочку.

— Так. То есть это — просто враки?

— Нет, сестричка, — сказала Вильма. — Это крейсер Далеха.

И тут до меня начало доходить:

— О! Это они бегали от лунных лучиков?!