Людей в Соборе было много, и я чувствовал на себе их взгляды. Единственное, что меня утешало, так это исходящие из подземного источника силы магические эманации, которые наполняли мой крошечный резерв чистой энергией Творца.

«Интересно, а кто додумался здесь построить этот храм, ведь это точно не случайность. Надо будет, покопается в документах, и попытаться понять, намеренно ли тут сооружена эта церковь или же это случайность? Но как мне подсказывает интуиция, строители знали, где строят…»

В общем-то, мне было не тяжело стоять и слушать церковную службу, она было красива и достаточно торжественна, единственное, что меня раздражало, так это количество дыма из кадил, что постоянно выпускали дьяконы в мою сторону.

После всех религиозных церемоний и плотного обеда, решил предложить Элли прогуляться по Москве. Но чтобы это действие не становилось тяжёлым мероприятием, сделать это как бы инкогнито, минимум охраны и полузакрытая коляска.

Елизавета Фёдоровна была удивлена и обрадована этому ouvertures. Хоть она и чувствовала себя не до конца отдохнувшей после поезда, да и большое церковное богослужение не прибавило ей сил, такие инициативы исходящие от супруга, были большой редкостью. Поэтому это предложение было ей принято с радостью и воодушевлением.

Через час мы сев в скромное ландо без гербов и украшений, и с четырьмя казаками охраны, проехав через Спасскую башню, двинулись на прогулку.

После всех церемоний и трапезы, после толчеи и каких-то приветствий, с явным контекстом, который мне было лень считывать, после угодливых улыбочек и поклонов, катиться по вымощенной набережной было хорошо.

Солнце было ярким и по-весеннему тёплым, нас обдувал мягкий ветерок, и в воздухе пахло весной.

Мы сидели с Элли, тесно прижавшись друг другу, и мне было очень комфортно с ней, я иногда говорил ей тихонько на ушко всякие благоглупости, она смущённо улыбалась в ответ и не отстранялась от меня.

Народ, прогуливающийся по набережной, вид имел довольный и умиротворённый. После мы повернули к Храму Христа Спасителя и, полюбовавшись его громадой, поехали к Арбатской площади через Пречистенский бульвар.

В какой-то момент понял, что мы уже давно не двигаемся. Приподнялся с сиденья и увидел впереди затор из телег и различных повозок. Решил, что это хороший вариант размяться и пройтись и, весело улыбнувшись, обратился к своей спутнице:

Eure Hoheit wurde gerne einen kleinen Spaziergang machen? (Ваше Высочество не хотело бы немного прогуляться?)

Wenn Sie es wunschen, Eure Hoheit.( Если вы так желаете, Ваше Высочество), - ответила она с улыбкой.

Сойдя с экипажа, подозвал охрану. Сегодня нас охраняли казачки из местных.

– Так, мы хотим прогуляться по бульвару, двое идут с нами. Как этот затор рассосётся, нас догоняете. Понятно?

– Так точно, Ваш.. – начал он орать, но, увидев мой кулак перед своим носом, уже тихо добавил: - Понятно, Сергей Александрович.

Был он плечист, усат и с заметным шрамом на лице. Его карие глаза смотрели на меня весело и умно.

«Хороший такой экземпляр, надо его запомнить», - подумал я, по- новому разглядывая своего охранника. Тот, тут же поняв, что его оценивают, вытянулся передо мной во фрунт.

Повернувшись в ландо, подал руку супруге. Та смотрела на разыгранную рядом с ней пантомиму спокойно, но с некоторой растерянностью. С небольшой задержкой, она, все же взяла мою руку, и мы пошли прогулочным шагом по бульвару.

Елизавета Фёдоровна, взяв меня под руку, что-то щебетала о церковной службе и нарядах, как надо переставить мебель, и что нас куда-то пригласили, но идёт строгий пост, поэтому мы не пойдём сейчас, а пойдём в другое время, и это надо сделать обязательно. Слушая её, и старался поддакивать в нужных моментах и иногда вставлял глубокомысленные замечания, но кажется не совсем попадал в поток её мыслей и за это меня одаривали чуть насмешливыми взглядами.

Бульвар был люден и звеняще светел, весна уже входила в свои владения, и в воздухе витали нотки набирающей жизни зелени.

По бульвару прогуливалась чистая публика, и на нас с Елизаветой никто не обращал серьёзного внимания, хотя я по временам чувствовал скользящие по нам взгляды. Пару раз нас приветствовали краткими поклонами, но было это ненавязчиво и нам не мешало.

Ещё были всякого рода латошники со сладостями, квасом и какими-то мелочами.

Толи весенний воздух так на меня подействовал, толи близость красивой женщины, что одаривала меня лукавым и чуть насмешливым взором. Но та пружина из страха перед будущим и злости на себя, на ситуацию в которую попал, по большому счёту, из-за своей небрежности. Эта пружина стала ослабляться.

И на краю моего создания появилась мысль, что вообще-то всё и неплохо, и что всё могло быть гораздо хуже и печальнее. И хоть Мир мне попался с около нулевым магическим полем, сама магия всё же есть, а значит, что-нибудь придумаю.

Я всё чаще и чаще ловил себя на мысли, что сливаюсь с этим миром, с этим телом, с этой жизнью. Ведь теперь у меня память и тело Сергея, а мы с ним абсолютно разные личности, эта моя теперешняя раздвоенность вызывала порой у меня огромное недоумение.

Мне ни когда не нравились религиозные обряды, а теперь я будто бы и жить без них не могу.