— Не откажемся. Коротко кивнула женщина. К тому же, моя похлебка похоже совсем остыла.

— Вот и отлично, друзья мои. — Довольно кивнув, рыцарь воздел над головой палец. — Но сначала, благодарственная молитва Императору.

— Конечно господин цу Генхарт. — Коротко поклонившись, ученый тяжело вздохнул. — Хорошо, что вы прибыли так быстро. Нам, честно говоря, было немного не по себе здесь. Приятно почувствовать себя в безопасности.

— Понимаю, господин цу Абеляр. — Широкая, по детски наивная, улыбка рыцаря, прямо таки излучала участие. Но глаза смотрели холодно и внимательно. — Прекрасно вас понимаю.

В этот раз взбираться на холм оказалось проще. То ли все дело было в том, что он очнулся у ведущей к вершине наполовину заросшей тропки, то ли просто уже успел немного приспособится к подобным подъемам. Так или иначе до вершины он добрался даже не сильно запыхавшись.

— Здравствуй Не-Сив. — Выпустив, тут же превратившееся в стайку златокрылых жучков, облачко пара, Август проследил за их полетом и повернулся к поджидающей великанше.

— Привет, еда. — Оседлавшая поваленный менгир Не-Сив обнажила в улыбке волчьи зубы и поманив его когтистым пальцем похлопала ладонью по покрытому ало-черными потеками камню. — Садись, давай… Она, конечно дуется на тебя, что ты не стал с ней трахатся, но я все равно рада, что ты пришел.

— Я обещал научить тебя играть в квадраты. — Осторожно присев рядом юноша принялся выгребать из карманов сюртука белые и черные камушки.

— Хм-м? — Подцепив один из камней, великанша поднесла его к лицу и совершенно по собачьи обнюхала. — Это не мои камни.

— Подобрал их по дороге. — Пояснил цу Вернстром.

— Подобрал по дороге, значит… — Эхом повторила Не-Сив. Кошачьи вертикальные зрачки сощурились превратившись в еле заметные полосы. — подобрал. По дороге. И смог их пронести сюда… А ты полон сюрпризов, еда. Хорошо. Это добрый подарок.

— Слушай. Мне ведь все это… снится, да? — Достав из кармана последний из камней — белый обломок с отпечатавшейся на боку морской раковиной, Август бодро расчертил площадку на черно багровой поверхности поваленного столпа древнего святилища.

— Ты считаешь, что это сон? — Склонив голову на бок, Не-Сив хрипло рассмеялась. — А, что такое по твоему сон?

Цу Вернстром задумался. Смахнул вылезшую у него из уха гусеницу, перевел взгляд на плавно извивающиеся у его ног стебли трав и пожал плечами.

— Я не знаю.

— На краю мира. У самого берега моря Павшего живет одно племя. Охотятся на моржей и китов в море, и на шерстистых алефантов на суше. Строят лодки и жилища из костей и шкур. Едят только мясо и пьют жир вместо воды. Не знают железа и что такое зеленая трава. Если бы ты к ним попал, они бы не отпустили тебя со своих стойбищь, пока не дал их общине трех детей. — Пахабно подмигнув великанша ткнула пальцем чуть ниже живота юноши. — У них не хватает свежей крови, и свежего семени. Уже не одну сотню зим их дети рождаются то с шестью пальцами то без глаз, и мнится мне еще через несколько сотен все забудут кто такие Оймены. Но я хочу рассказать тебе не об этом. Их шаманы верят, что засыпая, ты оказываешься в другом мире. — Явно пребывающая в отличном настроении Не-Сив вновь расхохоталось и смех рассыпался у нее под ногами острыми как бритва осколками черного вулканического стекла. — Потому, они никогда не спят одни. Кто-то должен сторожить, когда они уходят на путь духов.

— Ты говоришь о том, что засыпая наша душа… может попасть в другие места? — Чуть помедлив, юноша принялся расставлять по местам черные и белые камушки.

— Душа? — Между острых зубов великанши мелькнул черный покрытый шипами язык. — Вы, люди, верите, что душа это все что ты знал, чувствовал и хотел. Жрецы Белого бога говорят, что душа есть у всего мира и когда вы умираете, то она растворяется в нем. Уходит к Создателю, который и есть весь мир. Присоединяется к душам близких. Какие глупые мысли только не лезут в голову, а? Глупости, глупости, глупости. — Постучав себя кончиком когтя по широкому по лбу Не-Сив замотала головой. — Что было бы, если бы это было действительно так? Что было бы, если бы каждый умерший присоединял части своей души к душе близких? Добавлял в чужой сосуд свои желания и мысли? Свою боль. Неисполненные обещания. Мертвые мечты… Память. Что было бы имей каждый клан, или семья общую душу? Что было бы, будь у мира одна большая душа? Подумай, сколько всего вокруг тебя умирает. Каждое мгновение. И какая бы каша получилась бы в итоге.

Август моргнул. Он никогда не думал над словами священников с такой стороны.

— А куда, тогда… уходят мертвые?

Великанша пожала плечами и подняв один из оставшихся за пределами поля для игры камешков осторожно на него подула. Отрастив лапки, окатыш неловко взмахнул едва проклюнувшимися крыльями и перелетев с ладони Не-Сив на колени юноши начал ползать кругами оставляя за собой белые разводы блестящей паутины.

— По-разному. Но большая часть того что вы называете душой проваливается сюда. — Окинув широким жестом окружающую холм и придавленную стальным небом долину Не-Сив выплюнула раздвоенный хвост сползшего по губе шипастого, многолапого смешка и тряхнула косицей. — Взгляни внимательно, еда. Это мир мертвых слов. Усопших мечтаний, и разбитых надежд. Каждая ложь, каждое разочарование, каждая капля боли, гнева, ненависти, ядовитого стыда, попадает сюда. Неужели ты не видишь?

— А как же любовь? Радость? Сдержанное слово? Исполненное желание? Сбывшаяся мечта? — Закончив расставлять камни Август взглянул на доску.

— А разве скряга отдаст нищему золотую монету? — Зашипев рассерженной кошкой, Не-Сив неожиданно качнувшись вперед почти коснувшись своим носом носа юноши и обхватив его голову провела по его щеке шершавым языком. — М-м-м. Вкусно. Вкусно. Вкусно… Как же хочется откусить кусочек… Но тебя нельзя есть. Ты обещал показать мне как играть. — Оттолкнув от себя цу Вернстрома великанша вновь рассмеялась.