на язык и сомкнул вокруг него губы.

Бернард туго понимал намёки. Нет, что-то он схватывал на лету, но какие-то

вещи абсолютно игнорировал. Словно они двигались от него по другой орбите.

Берн предпочитал либо говорить прямолинейно, либо совсем умалчивать.

Второе чаще.

Юэн тоже любил прямолинейность. Если необходимо рассказать что-то важное, зачем ходить вокруг да около, когда можно просто сесть и обсудить волнующие

вопросы? В конце концов, в иных ситуациях неплохо спасала музыка, когда

хотелось как-то иначе показать свои эмоции. Однако всё было бы слишком

скучно, если порой не вкинуть тонкий намёк и не дать людям додуматься до

чего-то самим. И с Берном Юэн позволял себе подобные игры, потому что за его

реакцией интересно наблюдать. А ещё можно было делать ставки, сколько

пройдёт времени, прежде чем «фотограф из похоронного бюро» догадается о

чём-то. Уж совсем непроходимым тупицей и тормозом он не был. Юэн это понял

после пары их встреч, ещё когда они были всего лишь знакомыми. Берн многое

считывал на интуитивном уровне. Что-то долго мог обдумывать и предаваться

затяжной рефлексии, от чего-то будто бы отгораживался, порой ненамеренно, порой вполне осознанно.

Судя по заинтригованному взгляду, Берн сейчас был очень близок к разгадке, но

Юэн уже терпеть не мог. Он выпустил его палец изо рта, напоследок широко и

влажно лизнув мягкую подушечку.

— Очень сладко.

***

Когда Юэн поднялся в спальню, Бернард, чуть склонившись к коленям, сидел на

краешке кровати лицом к тёмному прямоугольнику окна. Юэн обвёл его

неподвижную фигуру задумчивым взглядом, обошёл кровать и, опустившись на

пол, уткнулся носом ему в скрещенные кисти рук.

— Привет.

Уголки губ дрогнули в улыбке. Взгляд оживился.

— Привет.

Юэн придвинулся ближе и, приникнув щекой к бедру, изучающе посмотрел на

Бернарда снизу вверх.

— О чём задумался?

Берн слабо мотнул головой.

— Да так, ерунда. Ни о чём.

Пропустив под коленом руку, Юэн обхватил другое его бедро и лицом

придвинулся на дюйм ближе к туловищу.

— Спасибо за ужин. Не сомневался, что мясо в меду у тебя получится

великолепно.

— Ты поэтому преклонил передо мной колени? Типа благодарность? —

усмехнулся Бернард.

Юэн расплылся в обворожительной улыбке.

— Может быть.

Он опустил взгляд Бернарду между ног, невольно сглотнул скопившуюся на

языке влагу и сжал пальцами его бедро. Потом вновь пересёкся с зелёными

глазами, сейчас казавшимися ярче обычного.

Тёплая ладонь легла ему на щёку. Пальцы скользнули по скуле и выше, очертили

бровь и зарылись во влажные на кончиках волосы.

— Почему Аполлон никогда не досушивает волосы? — тихо произнёс Бернард и

посмотрел строго, но приподнятые уголки губ выдавали его совсем не суровый

настрой.

— Потому что не хочет.

Прикрыв веки, Юэн наслаждался массирующими голову движениями

заботливых пальцев. Вдыхая нотки лавандового геля для душа, тёрся щекой об

горячую ладонь, когда та касалась его лица. У него такая поразительно мягкая

кожа, что прерывать даже мимолётных прикосновений не хотелось.

Большим пальцем Берн скользнул по его припухшим после душа губам, и Юэн

открыл глаза, чуть размыкая рот. Он крепче стиснул Бернарду рукой бедро и

придвинулся к промежности ещё на дюйм. Мягкая подушечка пальца прошлась

по его губам, от уголка до уголка. Сначала по нижней, а обратно по верхней, едва

касаясь краешков зубов.

Приоткрыв рот, Юэн лизнул Берни большой палец и, недолго думая, обвил его

языком, втянул в себя и примял губами, чувствуя, как внизу живота

стремительно завязывается горячий узел. Согнутые в коленях ноги начало

покалывать, и все мышцы отозвались приятной напряжённостью.

Над головой раздался низкий вздох. Берн слабо прижал Юэна коленями, и на

пару секунд ноги его задержались в таком положении. Не сдерживая тихих

стонов, Юэн с характерным причмокиванием ласкал его палец языком, смыкая