В стороне, за отдельным ящиком, сидел Лотрик. Не притрагивался к еде, не двигался — наблюдал. В его взгляде не было страха, только напряжённое ожидание. Он выжидал не пищи и даже не беседы. Он ждал моей оценки.

Я повернулся к Кендрику и Демиану:

— Как с обучением? Кира, Лотрик — прогресс есть?

Демиан откинулся назад, усмехнулся:

— Быстро соображают. Особенно Кира — глаз острый. С нормальным прицелом она и голову с двухсот шагов снесёт. А Лотрик... он другой. Тихий, но цепкий. Не задаёт вопросов, просто делает.

Кендрик кивнул, не отрываясь от миски:

— У страха глаза большие, но у этих — этих быстро переделаем. После той ночной бойни поняли, кто мы и что ждёт их. Работают. Не ломаются. А это главное.

Кира, услышав их слова, слегка смутилась, но не отступила — просто проверила кастрюлю, будто прикрываясь движением. Лотрик напротив — поднял взгляд. Спокойно, молча. Он услышал.

Я смотрел на них с растущей усталой уверенностью. Эти двое — пока лишь глина. Но под нажимом выйдет то что мне нужно что бы удержать это место.

Я встал, костяшки хрустнули, словно внутри поломалось что-то лишнее.

— Разбудите, если будет прорыв или какие уроды ломиться будут. Иначе… дайте тишину.

Они не ответили. Только кивнули. Впервые за несколько дней лагерь дышал ровно

Я топал к бараку, тому самому, где пару часов назад мы с мужиками расстреляли тех, кого не было смысла оставлять. Тело ломило от усталости, будто жилы вытянули и натянули обратно железной проволокой. Но в животе разливалось тепло. От еды — не от этих ублюдочных белковых кирпичей или армейских сухпаев. Нет. От нормального, настоящего, сваренного руками супа. С мясом. С запахом. С солью. С жизнью. Я не помнил, когда в последний раз ел не потому что надо, а потому что хотелось.

Внутри было пусто. Остальные либо работали в других бараках, либо сидели на вышках. Я сбросил броню прямо у входа, по ощущениям — она весила больше, чем всё моё тело. Запах от неё бил в нос: кровь, гниль, гарь. За бараком стояла старая бочка, вкопанная в землю. Вода в ней была мутная, но теплая — подогрел вручную, через сожжённый кипятильник. Залез по пояс, потом с головой.

Отмывал не только грязь. Смывал куски чужих тел, залипшую слизь, пот, кровь, тошноту. Два дня без сна, без паузы, без права на слабость. Даже внутри — внутри не было покоя. Всё трещало. Трещало так, что хотелось вскрыть череп, чтобы всё оттуда вытекло. Только горячая вода и тишина. Только это.

Когда вылез, доспехи отмыл ножом. Сдирал корку, как с ожога. Тряпкой вытер остатки. Смазал крепления. Они ещё пригодятся. Пока я дышу.

Внутри барака всё ещё воняло потом и смертью, но горожане что-то попытались сделать. Протёрли доски, замыли кровавые следы, на окна накинули тряпки, чтобы снаружи не видно было света. Я упал на койку. Даже не свою. Мне было плевать.

Я провалился в сон.

Он пришёл не как кошмар, а как старое, стёртое фото. Мать у плиты. Суп кипит. Отец говорит о чём-то обыденном. Сестра сидит у окна, светится. Никакой боли. Никакого искажения. Они будто смотрят на меня и кивают. Будто всё, что я сделал, — правильно.

Я говорю с отцом. Словно не прошло и дня. Потом смотрю на сестру. Она улыбается:

— Удачи тебе.

И сон исчезает.

Я проснулся под за окном уже светало. Спал, наверное, часов десять. Может больше. Редкость. Кости будто меньше гудели, дыхание стало ровным. Даже пальцы, ещё вчера на спех присобаченные к руке, снова гнулись нормально.

Но первым, о чём подумал — не оружие. Не бой. А суп. Чёртов тёплый суп.

В дверь постучали.

— Гр... Мистер Грим? Вы спите?

Голос Киры. Узнал с первой интонации. Я поднялся, выдохнул. Доспехи были на мне — дрых прямо в них. В бараке на койках валялись свои. Кто в экипировке кто без. Кто с оружием на груди. Спокойно. Организовано. Значит, Седой справился.

Я открыл дверь. Кира стояла ровно. В руке — шар, на лице — напряжённость.

— Я же говорил: просто Грим. Без всяких мистеров.

— Да... Грим. Привычка. Простите. Мистер Седой велел вас разбудить. Он у восточной вышки. Сказал — срочный доклад по зонам. Появилось что-то... необычное.

Я положил руку ей на голову. Без нажима.

— Понял. Идём. С этого дня ты — не просто носишь винтовку. Ты пойдёшь со мной. В реальность, откуда мало кто возвращается.

Услышав мои слова про портал, она заметно напряглась. Плечи чуть дёрнулись, взгляд стал беспокойным.

— Какой портал, мистер Грим?.. Ой. Грим… — глаза Киры наполнились тем самым страхом, что всегда вылезает из-под кожи, когда люди слышат такие слова. Её спокойствие, выстроенное за последние сутки, треснуло.