Сумрак медленно, но неотвратимо опускался на лес, со стороны болотины всё чаще и громче слышались крики и плески. Зыбкие белёсые тени скользили в камышах, всё ближе подбираясь к шалашу. И Зося не выдержала — сорвала ключик, нырнув в шалаш заторопилась, зачиркала бороздками по твердой сухой земле. В конце концов ей удалось нарисовать едва видимую линию, больше смахивающую на царапину. И это было лучше, чем ничего.

Коврик из тряпочек остался внутри круга, и Зося разместилась на нём, поджав под себя ноги.

Она смотрела в треугольный проход и ждала непонятно чего, как вдруг в кармане брюк завозился и ожил сотовый.

Это было так неожиданно, что Зося не сразу среагировала на звонок. А когда посмотрела — увидела на экране Петькин номер!

Заряда почти не осталось, но она успеет поговорить, успеет попросить у Петьки помощи!

От радости Зося едва не упустила телефон, а когда закричала: «Петя, Петя, у меня проблемы!» — услышала в ответ треск помех. Едва пробиваясь сквозь них, незнакомый деревянный голосок завел неразборчивую протяжную песню. Зося не могла понять ни слова, чувствовала лишь, как медленно и неотвратимо накатывает на неё липкая тягучая дремота.

Сотовый выпал из рук…

Кажется, выпал…

Пение прервалось…

А потом в проёме шалаша мелькнул слабый отблеск огня.

Где-то за камышами горел костёр, там было тепло и свет, а она так замерзла холодной ночью!

Зося даже не поняла, как оказалась возле огня. Пламя гудело споро и весело, распространяя ровное тепло. Протянув руки к костру, будто собираясь его обнять, Зося зажмурилась и улыбнулась — так хорошо и спокойно ей вдруг стало.

— Ты знаешь слова? — спросили откуда-то сбоку. — Её могут остановить только слова!

— Что — знаю? — девушка вздрогнула и обернулась, волшебство момента было испорчено.

— Слова. Колыбельная. Спой колыбельную для ночницы. — Зосин собеседник говорил невнятно.

— Зачем колыбельная — ночнице?

— Чтобы остановить. Ночницу нужно остановить. Ты можешь. Ты должна спеть ей колыбельную. Должна!

— Я не могу… я разучилась… у меня больше не получается…

— Ты вспомнишь… вспомнишь… и споешь… Останови её. И хотя уже ничего не исправить — всё равно останови…

Зосин собеседник вынырнул из темноты, и она узнала Корнея Захаровича! Пропавший Корнеич! Это он?? Совсем не изменившийся, такой же как пять лет назад! Только улыбка какая-то грустная и виноватая.

— Не надо было ей имя давать… А мать пожалела — назвала. Она же малая была, глупая, вот и пожалела сестричку… — Корней Захарович тяжело сглотнул и закашлялся, изо рта брызнул фонтанчик воды. — Глупая. Пожалела. Не надо было…

Он затрясся, исторгнув из себя новую порцию слизи.

Лицо начало раздуваться, синеть.

Замерев, Зося смотрела как в глазах Корнеича набухают зеленые пузыри, как сползает из уголка перекошенного рта завиток гнилой водоросли.

— Она кричала, пугала — приходила к ней… вот мать имя и дала. Пожалела. Стала играть… — Корнеич говорил всё невнятнее, в груди что-то сипело и клокотало. — Так и повелось — где одна, там и вторая… только одна живая, а другая мертвенькая… Я как лучше хотел… но опоздал… Останови её! Спой колыбельную. Помоги нам…

Ледяная липкая рука коснулась Зосиных пальцев.

Вскрикнув, Зося вскочила и, не удержав равновесия, полетела прямиком в гудящее пламя…

Огонь оказался влажным и стылым, Зосю затрясло от холода, и она забарахталась, пытаясь выбраться из костра.

Тело подчинилось нехотя, не сразу. Зося неловко перевернулась на спину и, открыв глаза, еще долго лежала, пытаясь понять — где она и что произошло.

Над головой нависли еловые ветки.

В треугольном проеме подрагивала тьма.

Не было больше ни Корнеича, ни костра.

Она просто заснула! Это был всего лишь сон!

Настолько реалистичный и яркий, как будто всё происходило наяву!

Вспомнив про странный Петькин звонок, Зося начала искать сотовый.

Сначала пальцы нащупали ключик, а следом и телефон.

Когда Зося попыталась его оживить — по чёрному экрану прошла рябь и на неё взглянуло лицо Полины, а может — Владиславы?

Лицо одной из близняшек исказилось ненавистью, по нему зазмеились дорожки трещин, а потом телефон рванул в руках! Разлетелся на миллион кусочков!