В ответ ничего, кроме гудящих помех, какого-то электронного фонового шума, тихого бормотания, которое, как он думал, было, вероятно, полярной пустотой самих ледников и гор.

"МЭЙДЭЙ! МЭЙДЭЙ! МЭЙДЭЙ!" - снова попытался он, пот тек по его лицу. "ЭТО МЭЙДЭЙ! КТО-НИБУДЬ ТАМ ЕСТЬ, БЛЯДЬ? МЕНЯ СЛЫШИТ КТО-НИБУДЬ? ПЕРЕДАЮ МЭЙДЭЙ ОПЕРАТИВНОМУ ОТДЕЛУ СТАНЦИЯ МАК-МЕРДО! ПОЖАЛУЙСТА, ОТВЕТИТЕ! КТО-НИБУДЬ! КТО-УГОДНО!"

Огни снова замерцали, мигая, когда напряжение в линиях скакнуло. Через окно он видел, как гаснут и разгораются охранные огни. Теперь повсюду двигались тени, рассеиваясь и сгущаясь.

"СЛУШАЙТЕ МЕНЯ! Я В ЛЕДЯНОЙ ПЕЩЕРЕ ИМПЕРАТОР, ЛЕДНИК БЕРДМОР! ПОЗЫВНОЙ: ЭХО ИНДИЯ ЧАРЛИ НОЛЬ!" - крикнул он сквозь нарастающий грохот снаружи. "ВСЕ МЕРТВЫ! БОЖЕ, ВСЕ МЕРТВЫ... Я ПОСЛЕДНИЙ... ПОСЛЕДНИЙ... ЭТО ПРОИСХОДИТ СЕЙЧАС... ЭТИ СУЩЕСТВА ПОДНИМАЮТСЯ... ПОДНИМАЮТСЯ..."

Микрофон выпал из его руки, и он упал на колени, задыхаясь и дрожа, пронзительный визг вырвался внутри его головы и разбивая мысли, заставив глаза выпучиться, а лицо исказиться, слюни текли изо рта мерзкими клубками.

Снаружи... Боже мой, снаружи...

Бешеный хаос вибраций и ударов, шипящих помех и металлического скрежета. Свет мигал, температура падала, все вспыхивало и мерцало ритмичными скачками напряжения. И сквозь все это прорезался гулкий гул и ненормальный хор кричащих голосов, воющих, колеблющихся и отдающихся эхом. Миллионы голосов кричали в жутком шепоте мучений.

И каким-то образом, сквозь шум, Уоррен мог слышать этот резкий писк, поднимающийся и опускающийся, и распадающийся на резкие трели и визжащие звуки. И Существо-Бимана. Потому что он был там сейчас, выпуская наружу гортанный первобытный вопль, который, как знал Уоррен, был его собственным именем, произнесенным нечеловеческим, чудовищным голосом.

Теперь ближе.

Намного ближе.

Уоррен был вне страха, он был вне всего. Была только ненависть, принятие и поражение, скатывающиеся в небытие. Игнорируя расцветающую боль в голове, он подтянулся к радио и схватил микрофон трясущимися пальцами. "СЛУШАЙТЕ МЕНЯ! КТО-НИБУДЬ ТАМ! ПОЖАЛУЙСТА, СЛУШАЙТЕ МЕНЯ!" - выдохнул он в микрофон. "ОНИ ИДУТ! ОНИ ИДУТ ЗА МНОЙ! НЕ ПРИХОДИТЕ ЗА МНОЙ... ЧТО БЫ ВЫ НЕ ДЕЛАЛИ... НЕ ПРИХОДИТЕ ЗА МНОЙ... МОЙ БОГ, НЕ ПРИХОДИ В ЭТО МЕСТО..."

Внезапно возникло потрескивающее излучение энергии, и радио взорвалось снопом искр, струей пламени и дыма, удушливым запахом расплавленного пластика и расплавленных схем.

Уоррен пополз по полу на четвереньках.

Он не осмеливался поднять глаза на окно.

Гипертат находился в бурном движении, наполненный мерцающим синим светом, дымом, жаром, холодом и тошнотворным вторжением чего-то, что пахло мокрыми шкурами и пролитыми консервантами... едко, подавляюще.

Дверная защелка задрожала.

Открылась.

Дверь сорвало с петель, и на Уоррена пала ледяная черная тень. Крича, зажимая уши руками, чтобы не слышать этот нечестивое музыкальное пение, он поднял глаза и увидел все первобытные кошмары своей расы, стоящие перед ним в этой дьявольской форме. Он был высоким и коническим, извивающиеся червеобразные придатки, тянулись к нему, вонь горячего газа и ледяного аммиака исходила от него и обжигала ноздри. Он слышал низкое, глухое дыхание. Слышал резиновый скрип разворачивающихся крыльев.

Пять красных глаз смотрели на него сверху вниз.

С силой.

Жгучей, обжигающей силой.

И в сознании Уоррена, единственный и жалкий голос неповиновения: Иди на хуй... на хуй... иди на хуй, ебанный...

Затем его разум втянулся, разжижаясь и растекаясь, как горячий жир.

И глаза.

Эти проклятые инопланетные глаза.

Как солнца, превращающиеся в сверхновые.

Это был единственный проблеск, который ему позволили увидеть, когда его собственные глаза наполнились кровью, прорвавшись от точечных кровоизлияний, наконец, взорвавшись в своих глазницах, как влажный и гниющий виноград. Волосы закипели от дыма, а лицо распухло, превратившись в синевато-багровый синяк, зубы выпали из кровоточащих десен.

А внутри черепа мозг перегрелся в парующий суп из серого вещества, ставшего черным, красным и расплавленным... и выплеснулся из ушей.

12

ПОЛАР КЛАЙМ

17 МАРТА

ВСЕ УТРО И почти до полудня ветер звучал как одинокий волк, воющий какую-то древнюю траурную песню, его голос то усиливался, то ослабевал, но никогда не затихал, просто эхом разносясь по голому льду.

Время шло с вялой, нереальной медлительностью.