Оно царапнуло его крючковатыми когтями и пальцами, которые были странно чешуйчатыми и пятнистыми. Уоррен увернулся, и оно отбросило истекающий кровью труп Биггса в сторону и пошло на него, ковыляя по льду, этот сморщенный рот разошелся, обнажив змееподобные клыки, с них капали кровь и сине-черный ихор.

Уоррен кинулся на него.

Кинулся и обрушил ледоруб ему на голову со всей силы, и лезвие вонзилось в череп по самую рукоятку. Не было никакой податливости, как с костью, только мягкая и протухшая гниль, которую топор легко рассек пополам. Существо-Биман отступило, издавая пронзительный, неземной звук, пытаясь вытащить топор из макушки черепа. Под окровавленными ECW он был раздутым, горбатым и ходил волнами.

И к тому времени Уоррен уже бежал.

Но не раньше, чем увидел.

Увидел десятки сочлененных ног, вырывающихся из этого отвратительного лица из мякоти... выходящих изо рта и из глаз, колеблющихся хитиновых ног, которые щелкали и выскабливались... сцепленные паучьи тела, движущиеся прямо под плотью. Ибо Существо-Биман было не просто монстром-каннибалом, оно было инкубатором.

Уоррен бежал по узкой извилистой расщелине, существо позади него преследовало его с оглушительным ревом абсолютной ярости.

11

К ТОМУ ВРЕМЕНИ, как он добрался до гипертата, Уоррен дрожал так сильно, что едва мог открыть дверь. И не только руки, но и все тело. По нему пробежала судорожная дрожь, словно он был в объятиях лихорадки.

Но это была не лихорадка.

И почти не связано с холодом.

Это было последствием чистого адреналинового террора и ужаса, пронизывающего до глубины души, шока и отвращения, и нервов, натянутых до предела. Он судорожно возился с дверной защелкой и, наконец, открыл и ввалился через дверь, приземлившись лицом вниз в своем громоздком ECW. Захлопнул дверь ударом ног. Запер. Сдернул с себя варежки, теплые перчатки под ними и побрел к окну.

Замерзло.

Проклятое незамерзающее окно было полностью покрыто инеем.

Зубы стучали, тело содрогалось от дрожи, пальцы дрожали, Уоррен подошел к окну, как животное, соскребая иней онемевшими кончиками пальцев. В свете охранных огней он мог видеть другие гипертаты, выстроившиеся в ряд, как обувные коробки, генераторную будку, складские помещения, снегоходы Skidoo, подключенные к электросистеме, чтобы поддерживать тепло в своих обогревателях.

Это было все, что он видел, кроме теней.

Лавирующие, тянущиеся тени.

Какой-то почти затихший голос разума в глубине сознания сказал ему, что он на грани, галлюцинирует, может быть, совсем сошел с ума к этому моменту... но тени снаружи... они были неправильными. Они двигались и перемещались, путались и скользили по синим ледяным стенам.

Он моргнул, глядя на вход в проход, ведущий в пещеру внизу.

Он не мог видеть тварь, что, как он знал, должна была преследовать его даже сейчас. Он ничего не видел, и каким-то образом это было наихудшим, что он мог себе представить. Потому что она была там, и в любой момент он мог увидеть ее - искажённую гротескную тень с кровоточащими глазами - карабкающейся снизу.

Снегоходы.

Какое-то безумное чувство самосохранения, которое всё ещё держалось на плаву, подсказало ему собрать вещи, прихватить кое-какое оборудование и рвануть на одном из снегоходов. Но это было безумием. Куда отправиться? Ближайшая станция была Полар Клайм, и она находилась не менее чем в сотне миль от Бердмора и плато за ним в разгар зимы. Там было пятьдесят ниже нуля, холодный ветер снижал температуру до минус семидесяти. Он бы замерз насмерть на открытом снегоходе, даже если бы знал, как ориентироваться на леднике и найти станцию в этой темноте и метели, чего он, конечно, не знал.

"Признай это, старик, ты облажался, и ты чертовски хорошо знаешь, что облажался. Это закончиться здесь. В этой ледяной пещере. Ты умрешь здесь. Один. Ты никогда..."

Что, во имя Иисуса, это было?

Он потянулся к радио, зная, что ему нужно подать сигнал бедствия, когда начался шум. Точно такой же, как в ту ночь, когда они вместе с Биггсом услышали его. Циклическая какофония ударов и грохота, которые, казалось, рождались далеко внизу, но становились все ближе с каждым нарастающим ударом. Свет в гипертате мерцал. Экран ноутбука перед ним потемнел. Вибрации заставляли пещеру трястись. Вещи дрожали и падали, сосульки рушились с крыши и разбивались на куски. Гипертат трясся, вещи слетали с полок. Воздух был живым, переполненным потрескивающим статическим электричеством, далекими звонами и визгливыми шумами, которые отзывались и отзывались эхом.

Времени не осталось, времени нет.

Что бы там ни было, это было намного хуже той твари, что убила всех, этого гребаного ползучего инкубатора. Кто бы это ни был - Драйден, Стоун, Кеннегер или даже сам Биман - и чем бы это ни было сейчас, оно меркло по сравнению с тем, что просыпалось внизу.

Уоррен схватил гарнитуру и сумел надеть ее на голову своими ужасно трясущимися пальцами. Он поднял микрофон, уронил. Снова поднял и снова уронил.

"Давай!"

В затылке у него начала пульсировать головная боль. Горло пересохло, а сердце безжалостно колотилось в груди. Он попытался говорить в микрофон, но голос был хриплым и скрипучим. Наконец, он заставил его работать и закричал в микрофон: "МЭЙДЭЙ! МЭЙДЭЙ! МЭЙДЭЙ! ЭТО ЭХО ИНДИЯ ЧАРЛИ НОЛЬ! ЭХО ИНДИЯ ЧАРЛИ НОЛЬ! ЛЕДЯНАЯ ПЕЩЕРА ИМПЕРАТОР! ЛЕДНИК БЕРДМОР! ЭТО СИГНАЛ МЭЙДЕЙ! ПОВТОРЯЮ: ЭТО СИГНАЛ МЭЙДЕЙ! ПОЖАЛУЙСТА, ОТВЕТЬТЕ!"