Этого непонятого философа высмеивают в тибетских гомпа с незапамятных времен. Во время ежегодного театрального представления его роль исполняет актер, одетый в китайское платье золотистого цвета, в большой маске, изображающей неестественно широкое плоское желтое лицо с глуповато-благодушной улыбкой. Хэшана сопровождают полдюжины маленьких мальчиков-учеников, его миниатюрных копий; они держат в руках кадила и время от времени покачивают ими перед лицом Учителя. Эти невозмутимые маски с застывшим на них комичным выражением неизменно вызывают у зрителей безудержный смех.

Мунпа не раз оказывался в числе последних; завидев живописную группу китайцев, словно сошедших с подмостков тибетского фарса, он разразился звонким смехом.

Все заключенные воззрились на него с удивлением и недоумением. Монах же сохранял подобающее ему показное бесстрастие, еще больше усугублявшее его сходство с хэшанем, над которым потешаются тибетские простолюдины; между тем двое его юных спутников таращили на весельчака глаза, в то время как подрагивание их губ свидетельствовало о том, что они с трудом удерживаются от смеха.

Мунпа тотчас же понял, насколько неприлично его поведение, и испугался, что оскорбленный китаец лишит его подачки, на которую он рассчитывал. Проявив недюжинную находчивость, он подошел к монаху и объяснил:

— Это от радости при виде пищи. Я ничего не ел уже два дня.

Разжалобили ли монаха эти слова? Не показав вида, он налил миску супа, положил сверху большую лепешку и протянул все это Мунпа.

— У тебя нет никаких родственников или друзей в Ланьду? — спросил хэшан. — Я мог бы им сообщить, что ты здесь. Тебе принесли бы еду.

— У меня никого нет, — ответил Мунпа,

— Ты — сифань, — констатировал хошап.

В обращении сифань в устах китайцев пет ничего приятного: оно распространяется на обитателей диких мест, то бишь варваров.

— Я — тибетец, — возразил молодой человек. — Лама, — прибавил он, подразумевая под этим титулом, как водится в быту, всех представителей тибетского духовенства [45] .

Слово «лама», похоже, вызвало у невозмутимого хэшана некоторый интерес.

— К какому сроку приговорил тебя судья? — спросил он.

— Я еще не видел судью и не знаю, что он решит, — ответил Мунпа.

Видя, что монах отвернулся от него и собирается раздавать подаяния, он отважился попросить:

— У меня есть небольшой слиток серебра; если бы я мог обменять его на тонгсе [46] , то купил бы завтра что-нибудь съестное у лоточников, приходящих в тюремный двор.

— Давай слиток, — коротко приказал хэшан, указывая на одного из своих помощников, уже протягивавшего Мунпа руку.

Ночью, ввиду возможного обмена, тибетец отделил от своих сбережений самый маленький из слитков. Он отдал его юному монашку и громко, чтобы все слышали, заявил с жалобным вздохом:

— Это все, что у меня осталось.

— Завтра утром ты получишь еду и тонгсе, — сказал монах, вручая Мунпа дополнительную лепешку.

Затем хэшан занялся раздачей подаяний, после чего удалился с чопорным и важным видом; за ним следовали сопровождавшие его мальчишки с пустыми корзинами, стараясь шествовать столь же степенно, как он.

— Ну вот, видишь, я дал тебе дельный совет, — заметил заключенный, говоривший до этого с Мунпа. — Хэшан обещал замолвить за тебя слово перед своим настоятелем?..

— Он не сказал ничего подобного.

— Не беда; возможно, он с ним поговорит. Его монастырь Высочайшей Мудрости и Абсолютного Покоя расположен на другом берегу реки. Когда выйдешь отсюда, тебе надо будет туда сходить. Там тебе помогут, раз ты тоже что-то вроде хэшана в своих родных краях. Я слышал, как ты это сказал.

— Это так, — подтвердил Мунпа.

— Вот еще один дельный совет, который я тебе даю, — настойчиво произнес заключенный.

Мунпа понял, на что тот намекает, разломил дополнительную лепешку, полученную от монаха, и протянул половину услужливому советчику, поспешившему съесть угощение, отойдя в сторону.

Наутро один из надзирателей протянул Мунпа большую горсть тонгсе.

«Сколько же он прикарманил?» — подумал тибетец, завернув деньги в старый лоскут и сунув его в свой ампаг. Тем не менее, зная местные обычаи, он преподнес тюремщику несколько мелких монет в знак благодарности за оказанную услугу.