Не исключаю, что это как-то связано с тем грузом, который мы доставили в столицу. Проклятой железной девой. Её создатель жил в этой самой башне и там наверняка могли остаться её чертежи или наработки. За ними то поди синод и охотится. Твою мать, какую же глупость сделал Альрейн, отдав её в руки церкви. И какую глупость сделали мы, поспособствовав этому. Теперь у нас, похоже, просто нет выбора. Мы обязаны добраться до башни раньше святош. Добраться и спалить там всё к чёртовой матери, пока документация и чертежи не попали к ним в руки. Если всё-таки попадут… Боюсь мир просто не справиться с последствиями этого. В Эйденвальде, Вольной Мархии… Да и наверняка везде просто не найдется такой армии, которая сможет противостоять бесконечной орде душелишённых.

— И вы, надо полагать, их послушали? — вопрос был риторическим. Понятное дело, что послушали. И понятное дело, что сейчас Коготь будет отпираться. Но мне нужно было ещё немного времени, чтобы переварить услышанное.

— Не мы, — покачал головой главарь бандитов, — Я сначала хотел с вами переговорить, но мои люди проявили своеволие. Если вы нас пощадите, то мы можем объединить силы и вместе ударить по монастырю. Храмовников там слишком много даже для вас.

— Сколько? — поинтересовался Бернард. Я похоже был слишком увлечён своими мыслями и не заметил, как вернулся сержант.

— Около сотни. В основном латники, но мои люди видели и отряд арбалетчиков, — ответил бандит, — Ваши ребята конечно крутые, спору нет. Но даже у вас сил не хватит, чтобы с ними сдюжить. Без нас вы их точно не одолеете.

Взять эту погань себе в союзники? Нет уж, увольте. Бандитов осталось слишком мало, чтобы обеспечить нам преимущество. Да и кто сказал, что во время атаки на храмовников они не ударят нам в спину. Очень удобный момент, чтобы отомстить. Он держит меня за дурака? Или так беспокоится за задницы своих людей? Впрочем, без разницы. На эту разводку я не поведусь.

— Обойдемся своими силами, — я покачал головой, — Лучше поведай нам, знаешь ли ты, зачем они вообще сюда припёрлись. Что им надо в урочище?

— Хер знает, — покачал головой бандит, — Пока вроде бы заняты тем же, чем и все прочие. Тягают оттуда чужие побрякушки. Местные уже с них волком воют, да поделать ничего не могут. Если уж с нами сладить не смогли, то куда им против отряда тяжелых латников…

Ага… это тоже полезная информация. Как минимум, объясняет, почему пропаганда святош не сработала. Они сами себе создали хреновую репутацию, обчищая другие схроны. А их рассказы привели лишь к тому, что жители оказались запуганы до усрачки. По итогу, вместо того, чтобы собирать против нас ополчение горожане хотели только одного — чтобы от них все отстали. И бандиты, и святоши, и сенешаль, и мы. Пожалуй, это нам на руку. Значит служители церкви не смогут вербовать себе подкрепления среди местных. А вот мы, после того, как принесём им голову Когтя, пожалуй, что сможем. По крайней мере, наша репутация в глазах местных существенно вырастет.

— Ближе к делу, — одёрнул его Бернард, — Что ещё они про нас говорили? Как подбивали народ выступить против королевских посланников.

Бандит на мгновение замер. Затем начал бледнеть и трястись, как осиновый лист. До Когтя, наконец, дошло, на кого именно он поднял руку. И он прекрасно понимал, что именно его за это ждёт. Если не мы его вздёрнем, то это просто обязан будет сделать Сенешаль. Иначе быть ему изменником. Единственный выход, который остался бандиту — рассказать нам всё и свалить куда подальше. Туда, где руки королевского правосудия до него не дотянутся.

— Г… Говорили, что мол вы собираетесь ограбить башню. И, мол, ежели вы до неё доберётесь, то получите такую силу, что всему миру хана настанет, — затараторил бандит, — Уж не знаю, с чего они это взяли…

Мы с Бернардом переглянулись. Ну конечно, вот оно и подтверждение. Эти засранцы сами хотят наложить лапу на содержимое башни. Более того, они прекрасно осведомлены о наших планах уничтожить её к чертям собачьим. И видимо, таким интересным образом пытаются нам помешать. Нападать в лоб они боятся. Сотня латников или две, а у нас с Сенешалем минимум в три, а то и в четыре раза больше людей. Но пытаются настроить против нас кого только могут и перебить поодиночке. Впрочем, сегодня их россказни сыграли нам на руку.

— Понятно, — кивнул я, — Пожалуй это всё, что я хотел от тебя услышать. Не скрою, твоя словоохотливость меня прямо-таки порадовала. И если с местом схрона ты не соврал, то я пожалуй сдержу своё слово и не трону тебя на этот раз. Попадёшься нам снова — повесим на суку, как обычного бандита.

В глазах разбойника зажёгся огонёк надежды. Сейчас ему дадут уйти. Да, одному. Да, с голой жопой. Но он уже однажды поднялся с самого низа, сколотив свою банду. Сможет и ещё раз это сделать. Опыт есть. Только на этот раз её нужно сделать больше и сильнее. Сто, а лучше — сто пятьдесят человек. И уж тогда то он всем покажет. И этому засратому рыцарю, и этому поганому городишке! Бандит ещё не понимал, что никуда я его отпускать не собираюсь. Лишь делаю вид, чтобы не дёргался раньше времени.

— Я пожалуй пойду, — бросил Бернард, — Надо посмотреть, как у ребят продвигается работа.

Я молча кивнул. Сержант тут же скрылся за дверью. В комнате повисла напряженная тишина.

— Эх, жаль Ульфа убили, — покачал головой Ольрих, садясь на завалинку. Сел, и с деловитым видом принялся вытирать лезвие о стёганку убитого бандита, — Хотел его по здешним бабам провести, показать самых сисястых, но видать не судьба.

В ответ на это Остин продекламировал слова старой солдатской песенки: