Я вкратце ввел ее в курс дела: жалобы, симптомы, мои подозрения. Она слушала внимательно, кивая, и ее лицо становилось все серьезнее.

— Понятно, — она кивнула, когда я закончил. — Ну, раз ты ее уже осмотрел, то, в принципе, можно было бы и не смотреть, я тебе доверяю. Но протокол есть протокол. Так что, веди меня к больной.

Вероника быстро и профессионально осмотрела Мариам, подтвердив все мои опасения.

— Да, Ашот, — она повернулась к нему, когда они с санитарами уже укладывали Мариам на носилки. — Дело серьезное. Нужно срочно в больницу. Но не переживайте, мы доставим ее в лучшем виде. И я лично прослежу, чтобы ею занялись самые лучшие лекари.

Ашот только благодарно кивал, вытирая слезы.

На самом выходе, когда я провожал их до двери, Вероника на мгновение задержалась и, наклонившись ко мне, прошептала на ухо так, чтобы никто не слышал:

— А я тебя сегодня вечером все равно жду. У себя. И никаких отговорок. Понял?

От ее горячего дыхания у меня по спине пробежали мурашки.

— Вероника, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более строго. — Давай мы это потом обсудим. Не здесь.

Она только хитро улыбнулась, подмигнула мне и выскользнула за дверь. Да уж, с этой девушкой точно не соскучишься.

Кабинет Мастера-Целителя Преображенского.

Вениамин Петрович Преображенский сидел в своем просторном, заваленном книгами кабинете и хмуро листал толстый, старинный фолиант по иммунологии и магическим реакциям отторжения.

Хотя, если честно, он не читал, а просто смотрел на страницы, исписанные витиеватым шрифтом. Все, что там было написано, он и так знал назубок. Но эта безумная идея адепта Разумовского все никак не выходила у него из головы.

Иммуносупрессоры! В раннем послеоперационном периоде! Ребенку!

Это же просто нонсенс! Это же противоречит всем канонам и протоколам, которым его учили в академии, и которым он сам следовал всю свою многолетнюю практику!

Подавить иммунитет, когда организм и так ослаблен после тяжелейшей операции, когда ему, наоборот, нужна максимальная стимуляция для заживления и восстановления… Это же просто самоубийство!

Но, с другой стороны, его собственное, консервативное лечение не давало абсолютно никакого эффекта. Мальчику становилось только хуже. «Вита-Реген», дорогущий, мощнейший эликсир, на который возлагали такие надежды, не работал.

А анализы… анализы были все хуже и хуже.

Он был в тупике. В полном, абсолютном тупике. И он, Мастер-Целитель, один из самых опытных торакальных хирургов Империи, не знал, что делать. А какой-то выскочка-адепт, вчерашний студент, приходит и с наглой уверенностью предлагает ему совершенно бредовую, но, черт побери, чем-то подкупающую своей логикой теорию.

Может, он действительно что-то упускает? Может, за этими новыми, молодыми, наглыми и самоуверенными адептами — будущее медицины?

Тут дверь в его кабинет без стука распахнулась, и на пороге появилась взволнованная дежурная медсестра.

— Вениамин Петрович, скорее! Ветрову плохо! Совсем плохо!

Преображенский, не теряя ни секунды, вскочил со своего места и бросился в палату.

Сенька лежал на своей кровати, бледный, как полотно, его губы посинели, а дыхание было частым, поверхностным, почти не слышным. Показатели на мониторе недвусмысленно кричали о надвигающейся катастрофе.

— Что случилось?! — рявкнул он на медсестру.

— Я не знаю, Вениамин Петрович! — та испуганно лепетала. — Только что все было нормально, а потом он вдруг начал задыхаться, и…

Преображенский, не слушая ее, склонился над мальчиком. Так, дыхательные пути свободны. Пульс — нитевидный, едва прощупывается. Давление рухнуло. Сатурация — критически низкая.

Острая дыхательная недостаточность на фоне системной воспалительной реакции.

Он тут же начал действовать. Быстро, четко, без лишних слов. Как и подобает Мастеру-Целителю в экстренной ситуации.

— Кислород! Максимальный поток! Адреналин, дексаметазон, эуфиллин — внутривенно, струйно! Готовьте все для интубации! Быстро!

Он приложил свои руки к груди Сеньки, и мощный поток его «Искры», его целительной энергии, хлынул в маленькое, измученное тело.

Он пытался стабилизировать работу сердца, снять спазм с бронхов, заставить легкие дышать. Его собственная мана утекала, как вода сквозь пальцы, но он не обращал на это внимания. Сейчас главным было — вытащить мальчишку с того света.