Я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Вот тебе и раз, — прошептал я.

А если бы Фольктрим, со свойственной ему горячностью, поверив донесениям, двинул сюда свои основные силы… это была бы не битва. Это была бы последняя бойня.

Потому что в прошлый раз половину армии гномов удалось, хоть и с огромным трудом, увести. В этот раз они бы такой возможности не дали бы.

И тут я их увидел. На небольшой площадке, чуть в стороне от основного скопления орков, стояла группа людей. Их было немного, человек десять-пятнадцать, но я сразу узнал эти наглые, хищные рожи.

Ящер Бэрроуз, Роу Пастух и Тихий Ух, мои «доблестные рыцари», мои «бароны» и «маршалы». Они оживлённо переговаривались с несколькими орочьими вождями, которые, судя по их богатым украшениям и свирепому виду, занимали далеко не последнее место в иерархии Гхырра. Предатели указывали на какие-то точки в зале, что-то объясняли, жестикулировали. Было очевидно — они не пленники. Они были здесь хозяевами. Или, я бы сказал — соучастники.

— Вот шестерёнки механизма и сошлись, — зло прошипел Эйтри рядом со мной. Его рука сжимала рукоять топора так, что побелели костяшки. В его глазах плескалась такая ярость, что, казалось, она могла бы испепелить этих ублюдков на месте.

— Ну да, сговорились, псы. И даже решили выманить короля в засаду, — прошептал я.

Во рту пересохло. Это было не просто предательство. Это было нечто большее. Это была циничная, хорошо продуманная игра, в которой моим «рыцарям» отводилась роль Иуды. И они, похоже, с этой ролью прекрасно справлялись.

* * *

Эйтри достал какой-то хитрый артефакт, активировал и настроил, прижался к нему ухом и жестом предложил мне сделать то же самое.

— … король Фольктрим клюнет, как миленький, — басил Ух, ухмыляясь во всю свою перебитую пасть. — Он же молодой, мы узнавали у торговцев. Жаждет победы, мести за папашу. А тут такой подарок — разгромленный фланг, паникующие орки. Он приведёт сюда всю свою армию, до последнего бородача.

— И мы их здесь встретим, — прорычал один из орочьих вождей, огромный, как медведь, с шрамом через все лицо. — Вы хорошо поработали, людишки. Гхырр будет доволен.

— Наша доля, как договаривались, — вставил свое слово скользкий Рваный Ух, потирая руки. — Золото Алатора, шахты, и те земли на юге, что вы нам обещали. Мы станем новыми лордами этих гор.

— Гхырру нужны союзники среди людей, — оскалился орк, — Для торговли и контроля предгорий. Каждому выгоден такой союз, кроме… краснолюдских ублюдков, которые живут тут не по праву. Гхырр Великий хочет видеть их всех мёртвыми. Каждого. Чтобы и памяти о них не осталось в этих горах. И тогда мы сможем спокойно жить и восстановить храм четырёх богов, сыновей Григгаса, которые благоволят нам и помогают в этой войне.

Вот ведь сучки хвойные… Продали гномов, продали меня.

Я, конечно, слышал про предательства и не раз, но меня так сильно предавали впервые.

Эйтри ловил каждое слово. Я слышал, как скрипят его зубы. Ещё немного, и он не выдержит и бросится на этих ублюдков, даже если это будет стоить ему жизни. Я положил руку ему на плечо, стараясь успокоить. Не время. Ещё не время.

«Ну что ж, господа предатели, — подумал я, глядя на самодовольные рожи бандитов. — Вы сделали свой ход. Теперь наша очередь. И я очень постараюсь, чтобы этот ход стал для вас последним».

* * *

И в этот самый момент, когда мы уже начали уползать, а я уже прикидывал, как нам незаметно отойти подальше и успеть предупредить Фольктрима, один из орочьих дозорных, стоявший на уступе чуть выше нас, резко повернул голову. Его взгляд впился прямо в то место, где мы прятались. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Этот урод что-то заметил. Движение? Блик света? Или просто звериное чутьё подсказало?

— Тревога! Чужие! Там! — заорал он, указывая на нас своим кривым ятаганом.

И всё. Концерт окончен. Маски сброшены.

В следующую секунду вся пещера ожила. Тысячи орков, как потревоженные шершни, задвигались, зарычали, хватаясь за оружие. Десятки глаз уставились в нашу сторону.

— Твою-то мать, — прошипел я, проверяя легко ли достаётся короткий меч и заряжен ли наручный арбалет. Адреналин ударил в голову, прогоняя остатки страха и оставляя только холодную, звенящую ярость.

Если они доберутся до вентиляционного хода, нам карачун.

Эйтри замер, пытаясь срастись с камнем. Его лицо было искажено гримасой берсерка. Он был готов умереть, но забрать с собой как можно больше этих клыкастых тварей. И, возможно, пару-тройку предателей-людей в придачу.