— Девять гномов и человек против десяти тысяч орков, — криво усмехнулся я, оценивая наши шансы. — Неплохое соотношение. Почти как в моих любимых играх на максимальной сложности.

Ситуация казалась абсолютно безвыходной. Бежать было поздно и некуда. Предупредить Фольктрима через амулет Фрора мы бы уже не успели, над амулетом не покамлаешь, обстановка неподходящая.

Сражаться — чистое самоубийство. Но сдаваться этим ублюдкам… нет, такой опции в моём меню никогда не было.

— Рос… Что насчёт твоих гениальных идей? — Эйтри посмотрел на меня. В его глазах не было страха. Только отчаянная решимость и вопрос Чернышевского «Что делать?».

Я огляделся. Орки уже вовсю карабкались по стенке пещеры. Кто-то из вождей верещал на орочьем: «Берите живым, сдёрнем кожу и расспросим!».

И тут, как вспышка молнии, как озарение, пришло решение. Рискованное. Самоубийственное. Но, возможно, единственное, которое давало нам хоть какой-то шанс. Не на спасение. На месть. И, может быть, на то, чтобы эта ловушка захлопнулась не так, как они планировали.

— Нам не убежать далеко, Эйтри, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя сердце колотилось, как сумасшедшее. — И предупредить наших мы уже не успеем. Значит… — я обвел взглядом всю эту копошащуюся, предвкушающую кровь массу орков, их хитроумные засады, их командиров, самодовольных предателей. — Значит, будем импровизировать. Если это ловушка для короля, так пусть она, мать её, станет ловушкой для них самих!

В моей голове уже начал складываться новый план. Дерзкий и, скорее всего, смертельный для нас. Но если уж подыхать, то с музыкой. И прихватив с собой на тот свет как можно больше этих тварей.

…

Мы драпали по тесным вентиляционным туннелям, а нам на пятки наступали орки.

Эйтри выстрелил наручным арбалетом, орк упал, за ним ещё один и третий. Втроём они на какое-то время закупорили проход, что давало нам несколько драгоценных секунд.

— Что ты задумал, Рос? — голос Эйтри был хриплым, но твёрдым. Он уже привык к моим безумным идеям, которые, как ни странно, иногда работали.

— Они ждут армию Фольктрима, — быстро заговорил я, сохраняя темп «тактического отступления», — Значит, тут их собралось много. Масштабная ловушка. Значит, мы должны сделать так, чтобы им тут стало… неуютно. Очень неуютно. Чтобы им было нечем дышать и некуда бежать!

Мы добрались до основного отряда, который от звуков орочьих воплей был уже наготове.

Я кивнул одному из гномов, который тащил за спиной объёмистый, туго набитый мешок.

— Доставайте! То, что мы тащили от алхимиков.

Глава 28

Пришел, увидел, наследил

Гном, крякнув, развязал мешок, и на каменный пол с глухим стуком стали глиняные горшки, тщательно запечатанные воском, и несколько толстостенных стеклянных бутылок с мутной, желтоватой жидкостью. Боеприпасы для моей маленькой, грязной войны.

После той истории с троллями я посчитал, что без коктейля Молотова воевать грустно и не интересно.

Кроме того, опыт истории с Эриком показал, что нечестные приёмы могут здорово выручить. До такой степени, что забываешь о честности ведения войны.

Путем нескольких опытов я с алхимиками добился устойчивого состава.

Бородатые алхимики, привыкшие варить целебные снадобья или, в лучшем случае, что-то для полировки драгоценных камней, смотрели на меня, как на полного идиота.

— Смесь смолы, серы и… толчёного угля? В глиняных горшках? А это зачем, сын человеческий? Для отпугивания пещерных блох?

А когда я попросил ещё и что-то, что будет давать много едкого дыма, они и вовсе покрутили пальцем у виска.

— Бессмысленное расходование ценных ингредиентов! — ворчал главный алхимик, но приказ короля Фольктрима, подкреплённый моим прозвищем «Избранник Дикаиса», сделал своё дело. Они всё изготовили, хоть и с явным неодобрением. И вот теперь эти «бессмысленные» игрушки были нашим последним шансом.

— Мы подпалим им хвосты! — объявил я, глядя в изумлённые, но уже загорающиеся пониманием глаза Эйтри. — Создадим столько дыма, чтобы они тут либо задохнулись к такой-то матери, либо в панике передавили друг друга, пытаясь выбраться! Нам нужно только правильно направить потоки.

— Поток тут и так… Мы же у вентиляционных шахт, — подал голос один из гномов, явно рудокоп. — Но вообще это чистое самоубийство, если уж называть вещи своими именами. Мы в замкнутом пространстве, зажигать огонь прямо внутри него — это как прыгать со скалы в горную речку.

— Зато мы подпалим и их. Есть тут чему гореть, кроме нашей ненависти? — возразил я.

Эйтри несколько секунд молча смотрел на меня, потом на горшки и бутылки, потом снова на меня. В его глазах отражался весь спектр эмоций: от шока и неверия до мрачной решимости. Он знал, что я не шучу. И он знал, что я, скорее всего, прав.