Я же, чтобы не мозолить глаза лишний раз своим жене и тёще, занялся подготовкой к родам с другой стороны. У докторов больницы в Смолевичах уже спрашивали, какие есть пожелания по изменению или дополнению интерьера и оборудования фургона «Скорой помощи» (брошенное мимоходом название прижилось) и в прошлом году при плановом техническом обслуживании часть из них внесли. Так что повторные расспросы о том же подозрений не вызвали, как и то, что автомобиль изъяли на сутки. На самом деле за это время ещё и проверили, что подверглось наибольшему износу, усилили эти детали и — внесли те же правки во второй экземпляр. Да, буду дарить после Ульяниных родов, но из соображений традиций, пусть и попахивающих самым диким суеверием, до поры про этот подарок ни врачам, ни жене не говорю. Конечно, второй ребёнок — это не первенец и не наследник рода, можно было обойтись гонораром попроще, но я уже говорил, что не хочу, чтобы Ульяна чувствовала себя «вторым сортом». Ну, и предыдущий подарок Государя: право на второй, подчинённый, титул. Уже решил, что отдам его детям второй жены, так что родится снова наследник или наследница.

Переделок, кстати, оказалось не слишком много, самое сложное — поменяли конструкцию у складных ножек каталки, которая должна была въезжая в фургон становиться полкой. Причём дважды меняли, в итоге получилось вроде бы неплохо. А так — мелочи для меня, но важно для удобства медиков: где-то дверцы шкафчика на другую сторону перевесить, где-то полку добавить, где-то — убрать и тому подобное. Даже немного разочарован остался: слишком быстро закончил работу. Время осталось, так что затеял изготовить пару аппаратов к грядущей поездке, которые в штат ни дружины, ни отдельной батареи, ни даже дивизиона не входили. Но вот что-то навеяло воспоминаниями о геологах, когда полевую кухню проектировал, и решил сделать жилой модуль, скорее даже — спальный, ничего лишнего. В кузов двухосного грузовика встали поперёк, головой к левой стенке, четыре двухъярусных койки, каждая длиной два метра и шириной восемьдесят сантиметров. Сбоку от коек — полуметровой ширины шкафчики для одежды. Напротив входа два шкафчика рядом, образуя более широкий проход. Вдоль правого борта — ещё две кровати, справа и слева от двери. Шкафчики для них между кроватями у переднего и у заднего борта. Всего двенадцать спальных мест. В трёхосном грузовике поперечных коек встало всего пять, зато боковая дверь в полтора раза шире, и добавилась задняя — между койками, поскольку шкафчик перекочевал к продольной стенке. Четырнадцать спальных мест, и пятнадцатое — в кабине, которую поставили более длинную, с койкой.

Делал и думал — не дурью ли страдаю? На дружину таких вот казарм на колёсах нужно штук пять-шесть, даже с учётом того, что кого-то придётся в караул ставить, а кто-то, как та же Оксана, смогут переночевать в своём заведовании. Настругаю сейчас передвижных ночлежек, которые на звание «дом на колёсах» никак не тянут, и что потом с ними делать? С другой стороны, платформы — универсальные, всё равно собирался осенью грузовой парк расширять, так вот и оно: жилые кузова снимем, другие поставим. И эти не пропадут, строителям моста через Умбру точно пригодятся, только чуток переделать, чтоб внутри освободилось место хоть для стола и пары лавок возле него, и шкафов добавить. Да и в дружине пара штук в исходном виде не повредит, мало ли, куда нужно будет выехать с ночёвкой? В общем — не пропадёт работа зря, но это уже потом, и, скорее всего — без меня. Потому что мне сейчас нужно в Смолевичи ехать, за докторами для Ульяны, у которой «началось». Они там должны уже в готовности быть, Маша по мобилету им позвонила раньше, чем мне. Пока добегу до дома, пока руки вымою, переоденусь и доеду — они уже готовы должны быть. Главное, чтобы руки на руле не дрожали…

Подъехав к больнице я с некоторым удивлением увидел всю бригаду Сверчаковского, которая вместе с целительницей грузились в «Скорую помощь». Не понял, их что, куда-то ещё срочно вызвали?!

— Аркадий Игоревич! Если не секрет — куда вы?!

— Так ведь к вам, Юрий Викентьевич. Точнее, к супруге вашей.

— И зачем вам «Скорая» в таком случае? Я же просил передать, что за вами заедут — вот, я и заехал. Давайте лучше ко мне в фургон: и доедем быстрее, и автомобиль оставим на случай чего.

— А если потребуется перевозить пациентку?

— Аркадий Игоревич…

— Ах, да, что это я… Уж где-где, а у вас точно найдётся на чём перевезти пару тройку пациенток.

«Ага, даже пару-тройку десятков. Может, и не с максимальным комфортом, но с достаточным».

«Это, дед, разве что, если автобус использовать».

«О! Ещё и автобус!»

Пока я разговаривал с одним собеседником вслух, со вторым — мысленно, Серафима Игнатьевна, целительница наша, уже устроилась со всем удобством в салоне у меня за спиной. И сиделку, ту же самую, с собой позвала.

Через сорок минут мы уже въезжали в полуподвал моего особняка, а ещё через пять минут узнали, что тревога была ложной. Ну, или учебной, если угодно. Правда, доктор заявил:

— Я, если позволите, лучше здесь переночую. Ждать уже не долго, а срываться и ехать среди ночи — увольте. Тем более, если так гнать, да ещё в темноте.

Ну, я не так уж и гнал, средняя скорость тридцать семь километров в час примерно выходит…

— Разумеется, оставайтесь! Вам всем приготовлены те же самые комнаты, горничные вас проводят. Под палату тоже оборудована та же спальня. Кухне дано указание круглосуточно держать запас кипятка — и для медицинских целей, и для чая-кофе. Холодные закуски также — в любое время года, горячие — с учётом времени на разогрев, то есть, их нужно минут за пятнадцать заказывать.

— На таких условиях я бы тут насовсем поселилась. Особенно, если ещё и посуду мыть не надо! — Не то пошутила, не то призналась в своей слабости Укропникова.

— Нет уж, Серафима Игнатьевна! Если насовсем, то условия будут другие!

— Я так и знала!

— Во-первых, придётся делать перепланировку, чтоб у вас была не одна спальня, а как минимум ещё гостиная и кабинет, плюс все удобства. Во-вторых, в обычные дни на кухню в неурочное время, боюсь, придётся ходить самостоятельно. Ну, и придётся научиться водить автомобиль, чтоб к другим пациентам ездить.

— Юрий Викентьевич, вы что творите?! — Едва ли не на показ громко и грозно возмутился наш лучший гинеколог. — Прекращайте немедленно так цинично сманивать у нас единственного в районе целителя!

Все вежливо по улыбались, и разошлись: врачи — мыть руки и осматривать Ульяну, я — в мастерскую, страдать, в том числе и всякой ерундой.

Родила моя вторая жена в половину четвёртого ночи на субботу, пятнадцатого июля — через двенадцать дней после дня рождения Романа. Крепенькую здоровую дочку, которую она хотела назвать Эльвирой, а тёща — Устинья. Услышав такие варианты я, перенервничав за половину ночи и утро, ляпнул вслух: