Я глянул на нее с легкой улыбкой. Вот она, настоящая. Не побоится страхам собственным в лицо глянуть.

Я с трудом заставлял себя сидеть на месте. Понимал, что если с места сорвусь, не успокоюсь, пока из этого ублюдка всю дурь не выбью.

На благо Роло с Мротом поднялись со своих мест, за ними и другие мужики.

– Шел бы ты, – шикнул на него Мрот. Но Якуб, будь не ладен, похоже только этого и ждал.

Он резко к столу шагнул, бутылку об край его саданул. Брызнуло осколками, женщины заторопились подальше убраться.

– Гоните? Со свадьбы моей бабы? – а сам щербатой розочкой вперед тянется угрожающе.

Пальцы Нины дрогнули в моей руке снова.

В этот момент что-то и оборвалось. Ну уж не позволю я тебе этот день испортить.

Я медленно поднялся…

– Вилен, – Нина попыталась меня обратно потянуть, но я на нее смотреть не стал. Не хочу, чтоб глаза мои в этот миг видела.

– Что ты его зовешь? – не унимался Якуб. – Под юбку прятать будешь? Так туда и я могу пристроиться!

Хохотнул еще так мерзко.

Я из-за стола вышел, шагнул к нему навстречу, глядя прямо в глаза – и увидел в них не брата по оружию, а чужака, который посягнул на МОЕ. Мой дом. Мою праздник. Мою жену.

– Последний раз тебе говорю, Якуб. Ты ведь меня знаешь. Должен помнить. – прошипел я, чувствуя, как кулаки сжимаются до боли. – Я сомневаться не стану.

И я даже на миг поверил, что он отступит. На лице его на миг ярость хмурым взором сменилась.

Но миг тот не долог был.

Он замахнулся бутылкой, и вот тут я выдохнул, позволяя ярости наружу выйти. Я перехватил его руку, сжал так, что хрустнуло, и резко дернул на себя. Якуб попытался ударить свободной рукой – я встретил кулак раскрытой ладонью. В глазах у него полыхнул страх, но и злость осталась.

– Отпусти! – рявкнул он, – или я тебе башку сверну!

– Попробуй! – зарычал я.

Мы сцепились так, что только искры летели. Якуб попытался уйти в сторону, но я не дал. Чуть не зарядил ему кулаком в лицо, но кто-то – кажется, Роло и Мрот – вцепились мне в плечи, оттащили назад, едва не повалив. Якуба тоже прочь потянули, но тот принялся бутылкой своей разбитой размахивать. Тогда его прочь швырнули.

Только и на этом он не успокоился, кинулся на меня.

Мужики меня отпустили мигом, и я тут же снова за запястье его ухватил. Да крутанул так, что заорал Якуб. Бутылку из руки вмиг ослабевшей выпустил. Я ее ногой в сторону пнул.

Запястье его было безбожно сломано.

А в довершение я ему в харю так зарядил, что похоже едва подживший нос у него второй раз хрустнул.

– Если еще раз сюда сунешься, – прямо ему в лицо кровью залитое заявил, – клянусь, живым не уйдешь!

Меня трясло, как мог старался руки держать и алую пелену ярости перед глазами разгонять. Она-то упорно шептала ей поддаться. Уничтожить этого ублюдка до основания.

Якуб уже не сопротивлялся, сопел только зло и руку к груди жал.

Роло меня снова по плечу похлопал.

– Думаю, он понял, Вилен, – спокойно проговорил тот.

В этот момент во двор ворвались двое стражников – мальцы привели их быстрее, чем Якуб успел опомниться.

– Так-так, Якуб. Ты снова дебош устроил? Господин ле Гард, поздравляем со свадебкой, – заговорил один из стражей. Я не помнил его имени, но в лицо знал.

– Вот этот буянит, – тут же отозвался Малик, – людей пугает, гостей!

– На выход! – коротко бросил второй стражник, и вместе с товарищем они быстро заломили Якубу руки. Тот взвыл.

– Эка-ж ты в этот раз свалился неудачно. И руку, сломал, кажись, и лицо расшиб… – запричитали стражники.

Я был благодарен им, что меня в управление не потащили следом… А ведь могли. Надобно будет им Нининых пирогов передать с оказией.

Ярость отступала. Я изгонял ее из разума, заставлял себя дышать ровно.

– Ну вот, рубашку хорошую испортили… – Нина подошла ко мне. Ее голос стер последние крохи злости.

Она держалась храбро, но я видел в глубине ее глаз тот женских страх… На войне чего только не приходится повидать, особенно когда приходишь в разоренные деревни. Этот взгляд я из тысячи узнаю во всех его оттенках.

– Все хорошо, – выдавил я, – никто тебя больше не тронет.

Сам не знаю, кому больше говорил это. Себе или ей.

– Знаю, – едва слышно ответила она. И обняла.

По-настоящему.

Нина

Началась наша первая неделя, как мужа и жены – ну, по бумагам, если уж по-честному. На деле же с виду все чинно–благородно: да, дорогой муж, да, дорогая жена. Как скажешь, муж, как скажешь, жена. Так и твердили друг другу на людях, как истуканчики. А наедине друг от друга на расстоянии держались как-то.