Взрывы. Автоматные очереди. Гул боевой магии.

— Платонов! — крикнул Трофимов с автоматом в руках. — Добрался!

Князь позволил себе мрачную улыбку. Боярин сдержал слово. Воевода из Пограничья ударил Бездушным в спину, оттягивая их силы на себя.

— Это наш шанс! — Оболенский поднял окровавленный фламберг над головой. — Гвардия, за мной! Пробиваемся к пролому! За наших детей! ОЧИСТИМ НАШ ГОРОД ОТ СКВЕРНЫ!

Его магия вспыхнула с такой силой, что камни под ногами треснули. Изумрудное сияние охватило всех его бойцов, залечивая раны, восстанавливая силы, даруя им скорость и мощь.

Воодушевлённые гвардейцы ответили боевым кличем. Строй сомкнулся, ощетинился автоматами и клинками. Князь встал во главе клина, его фламберг сиял зелёным светом.

Они ударили как таран. Растерянные Бездушные, атакованные с двух сторон, не смогли сдержать натиск. Матвей Филатович прокладывал путь, разрубая всё на своём пути, и его фламберг пел песню смерти. Он больше не считал убитых — просто шёл вперёд, оставляя за собой ковёр из расчленённых тел. За ним шли его люди — израненные, уставшие, но не сломленные.

Площадь Трёх Колодцев осталась позади. Впереди маячила южная стена с зияющим проломом. И где-то там, среди дыма и огня, воевода Платонов со своими бойцами отвлекал основные силы тварей.

«Мы прорвёмся, — думал князь, чувствуя, как очередная рана на боку затягивается. — Мы закроем эту брешь. Мой город выстоит».

Впереди показались стены Сергиева Посада. Массивные укрепления, обычно внушавшие спокойствие, теперь были окутаны дымом. Южная часть города полыхала — над крышами поднимались столбы чёрного дыма, в воздухе висел запах гари.

В южной части зияла чудовищная рана — пятнадцатиметровый пролом, где взрыв снёс участок стены. Каменную кладку разметало наружу, оставив груды щебня и арматуры. Края пролома были оплавлены и почернели от жара взрыва.

Между нами и городскими воротами раскинулось поле боя — сотни метров истерзанной земли, усеянной телами и воронками от снарядов. А у самых стен, вокруг зияющего пролома, копошилась живая масса Бездушных. Тысячи тварей штурмовали брешь, словно муравьи, лезущие в разорённый муравейник.

— Всем пить эликсиры! — скомандовал я, доставая флакон с серебристой жидкостью. — На счёт три!

Мои спутники синхронно откупорили флаконы. Я поднёс свой к губам — от стекла исходил холод, словно внутри была не жидкость, а сжиженный лунный свет.

— Три!

Эликсир обжёг горло ледяным пламенем. Секунду ничего не происходило, а потом мир взорвался. Каждая клетка тела запылала изнутри, словно в кровь влили расплавленное серебро. Сердце забухало как кузнечный молот, грозя проломить рёбра. Мышцы вздулись, натягивая кожу до предела — я слышал, как трещат волокна рубашки под панцирем из Костедрев.

Но главное — магия. Каналы внутри меня расширились в десять раз, пропуская потоки силы, от которых волосы встали дыбом. Я чувствовал каждый осколок металла в радиусе двухсот метров. Каждый камень под колёсами откликался на мою волю. Земля и металл стали продолжением моего тела.

— Вперёд! — рявкнул я Безбородко. — Прямо на них!

Пиромант вдавил педаль в пол. Бурлак взревел и рванул навстречу орде. Позади нас три машины выстроились клином.

Первые ряды Трухляков мы просто смяли. Усиленный бугель крошил кости, превращая тварей в фарш. Но дальше пришлось замедлиться — слишком много тел, слишком плотный строй.

— Огонь! — заорал я.

Сверху, через люки в крышах, ударили пулемёты. Ярослав поливал свинцом всё, что двигалось. Михаил, Гаврила и Евсей стреляли сквозь окна и швыряли гранаты направо и налево. Из машины Северных Волков тоже грохотали пулемёты и автоматы — княжна Засекина лично координировала огонь своих бойцов.

Стриги полезли на машины. Одна, когда-то бывшая человеком, запрыгнула на капот нашего внедорожника, царапая когтями лобовое стекло. Черкасский высунул руку в окно и выпустил струю пламени прямо ей в морду. Тварь еле слышно засипела и скатилась под колёса.

— Жнец! — крикнул Вельский. — Справа, метров триста!

Я увидел его — трёхметровую махину, возвышающуюся над морем Трухляков. Древний командовал атакой, направляя потоки тварей на наши машины.

Эликсир пел в крови. Магия рвалась наружу, требуя выхода. Я высунулся из окна, вытянул руку в сторону Жнеца и активировал Горный гнев.

Обычно это заклинание вызывало локальное землетрясение в радиусе нескольких десятков метров. Под действием Лунного покрова всё изменилось.