— Вставай! — подал я руку своей первой соратнице. — Пойдем, найдем тебе комнату.

Слугам я ничего отдельно объяснять не стал. Представил им Василису Лосеву, велел выполнять все её распоряжения, как свои собственные. Если у кого-то и полезли на лоб брови, это не мои проблемы. Комнату ей определил рядом с кабинетом, который сейчас оккупировал сам, не собираясь возвращаться в свою бывшую спальню. Сообразительный Цап тут же прогрыз плинтус и соорудил лаз между помещениями. Теперь он в любой момент может позвать девчонку ко мне, или же предупредить меня о том, что ей нужна помощь, поскольку как мы с ним успели выяснить, мыслеречью на большом расстоянии он пока не владел.

Ещё через пару часов умывшаяся и одетая в практически новую одежду девушка сидела в кресле напротив и с жадностью уплетала мясо в горшочке, которым угощали меня в обед бабушка с мужем. Насколько понял, платье ей досталось из мачехиных, всё из того же приснопамятного подвала, где мы с фамильяром нашли Василису. Ну да, обе жены моего отца были модницами и носить одни и те же наряды более десятка раз считали для себя зазорным. Кстати, надо будет вызывать управляющего, если только он не удрал с Новаками, и выяснить реальное состояние наших финансов. Не удивлюсь, если усадьба уже заложена из-за непомерных аппетитов изгнанной родни.

Я героически предпочел пропустить эту трапезу, памятуя о размере брюха Демьяна. Этому телу поголодать невредно. Девушка же, насытившись, с некоторой робостью подняла на меня глаза. А я, ласково улыбнувшись ей, начал свой дотошный опрос. Увы, знаний реципиента о мире, в котором мне предстояло жить, катастрофически не хватало, и досадный пробел следовало восполнить как можно скорее.

Уже под вечер, отправив зевающую девчонку спать, я принялся упорядочивать информацию. В отличие от нашего мира, где о скверне не слышали разве что лишь младенцы ввиду своего нежного возраста, здесь об этом поганом культе не знал никто. Даже не подозревали, что такое вообще может быть. И, полагаю, отнюдь не по причине отличной маскировки адептов. Просто раньше в этом мире скверны не было вовсе. Но потом какая-то падаль просочилась сюда и принялась делать то, что она умела лучше всего: превращать людей в измененных, чтобы получать служителей своего культа. Матерый волк попал в заповедник к непуганым зайчатам. И Высшие, сообразив, чем это грозит местному человечеству, отправили сюда противовесом волкодава. То есть меня.

Если я прав в этом предположении, то нахожусь сейчас в заведомо проигрышной ситуации. Иерарх скверны, которого я про себя стал именовать Волком, прибыл сюда сильно раньше меня, вполне освоился и давно начал свою разрушительную деятельность. Стоит только вспомнить то, что он или его ученик сотворил с Василисой. В отличие от прошлого мира, здесь этим ребятам не требуется согласие, чтобы поставить печать скверны на душу неофита, достаточно лишь коснуться выбранного человека своими грязными лапами. Ну а душа несчастного рано или поздно сама потянется к скверне, будучи отравлена неизбежными изменениями тела. Не просто так нам вдалбливали наставники, что здоровье души и тела взаимосвязано, одного без другого не бывает.

Что я могу ему противопоставить? Если смотреть глобально, на данный момент, к сожалению, практически ничего. Демьян пока что не боец, да и навыки владения светом в этом теле ещё находятся на зачаточном уровне. Если вспомнить мою героическую гибель, сейчас я могу сосредоточить в себе хорошо если одну миллионную долю всей энергии, которая прошла через меня в тот день, а то и меньше. Ни о чем совершенно.

И вот тут я почувствовал злость. Никогда я не отступал перед скверной, выжигая её яростью света! И если Высшие решили, что я нужен здесь — так тому и быть!

Давным-давно взошла луна, а я всё сидел в кресле и думал, воспользовавшись внезапно приключившейся бессонницей, как вдруг…

Опять это чувство! Слабее, но… странно, если моя чуйка не врет, это даже не измененный человек бродит поблизости, а по-настоящему мертвый! Похоже, я запаздываю за Волком и его подручными не на пару – тройку месяцев, как самонадеянно решил ранее, а на несколько лет! Они уже начали поднимать трупы из могил, создавая собственную армию!

— Доченька! — раздался тихий голос за окном.

Вернее, прозвучало всё как «дыоченк», но я догадливый. Быстро встал, стараясь, чтобы меня не было заметно из-за занавески, выглянул в парк, куда выходили окна кабинета. И сразу же увидел в свете луны женский силуэт с руками, застывшими в молельном жесте.

По ноге пробежали коготки.

— Спокойно, я всё слышу.

Цап пискнул, спрыгнул на пол и махнул мне лапкой, приглашая в комнату Василисы, а сам метнулся к ней через прогрызенный плинтус.

Моя протеже не запиралась, доверившись честному слову, что внутри усадьбы ей ничего не грозит. Ещё бы, с таким охранником, как верный суслик-фамильяр, к которому Василиса на удивление быстро привыкла. Я вошёл как раз в тот момент, когда она в дикой панике села на кровати и в ужасе прошептала:

— Опять это чувство!

— А ты проверь, — предложил я девчонке. — Выгляни в окно. И не бойся, я рядом с тобой и в обиду тебя никому не дам.

А чтобы сирота поменьше колебалась, за руку подвел её к подоконнику.

— Там стоит моя мама, — испуганно взвизгнула Василиса, вглядевшись в женскую фигуру. — Её в этом платье хоронили. А как она ходить-то может? Она ведь в могиле должна лежать!

— Доченька! — не унималась мать Василисы.

— Мне очень страшно, — призналась сирота. — И сердце колотится. Она теперь такая же нехорошая, как тот человек, что на меня руки положил?