Долгий немигающий взгляд воспалённых глаз был ему ответом. Лицо Манула страшно дёргалось, когда он пытался перебороть судорогу лицевых мышц. Наконец, зубы разжались, донеслось хриплое и отрывистое:

— Я… я заболел… Галлюцинации, жар, голос. Голос! — закричал он и выбил протянутую ему фляжку из руки гостя. — Уходи! Не трогай меня! Он вернётся! Всегда возвращается! Не надо лечить! Не надо лечить… — хрипел он и брызгал слюной, но силы быстро его покидали. Паразит в теле брал верх. Ничего не ответив, гость спокойно поднялся. Спокойно и медленно, чтобы не провоцировать впадающего в безумие игрока. Подобрал упавшую флягу, демонстративно отхлебнул. Поморщился. Снова протянул игроку:

— Терять тебе всё равно нечего, верно?

Порывистым, диким движением вырвав флягу, Манул сделал три крупных глотка. Скривился, сплюнул на сторону, и отпил ещё столько же. Игроки снова молчали. Слова были вторичны. Постепенно руки Манула перестали дрожать, судорожная порывистость ушла из движений, разгладились желваки на лице.

— Что это за мочой ты меня напоил?

— Это соль. Всего лишь сраная кухонная соль. Бестелесные паразиты кобольдов боятся её, и Совету об этом было известно. О паразитах так точно. Окрестности Гнезда загажены этим дерьмом. Вас просто использовали, как одноразовые отмычки, вот и вся правда. Выпей ещё!

— Хватит, мне уже лучше. Нужно помочь другим.

— Я в тебе не ошибся.

— Мы раньше встречались? Я не помню тебя… — Манул нахмурился. Он вглядывался в лицо собеседника и старательно морщил лоб, но в итоге махнул рукой: — Не важно. Чего ты хочешь за это?

— Жизнь — сложная штука. Может быть когда-нибудь помощь понадобится мне или тому, кто назовёт это имя. И тогда ты поможешь, не задавая вопросов. — Дождавшись неуверенного кивка, Пак вытащил на свет ещё одну фляжку. — Здесь концентрат. На всех всё равно не хватит. Тебе придётся решать кому жить, а кому умереть. Займись этим, собери людей, и уходите из лагеря! Сделаешь?

— Да, — просто ответил Манул.

Время. В последние дни оно то тянулось соплёй по асфальту, то бежало, не разбирая дороги. Теперь же и вовсе казалось, что стрелки хронометра перепутались, и часы вдруг стали минутами, так быстро пролетали мгновения. Под действием коктейля «Судного Дня», как я назвал своё зелье, мир был неправдоподобно прекрасен. Усталость и боль отступили на задворки сознания. Мозг впал в «состояние потока» и выходить из него в ближайшие часы как будто бы не собирался. Конечно, у всего имелась цена, и расплата, несомненно, нагрянет. В будущем, прекрасном и далёком. И чтобы это будущее для меня наступило, и чтобы оно было действительно прекрасным, я готовился и наблюдал. Вокруг расстилалась лакконская каменная саванна, самое сердце территории кобольдов.

Для временной лёжки я выбрал неширокий скальный карниз по соседству с одиноким коричником, чьи семена занесло сюда ветром. Демаскирующий фактор? Как бы ни так! Света от гриба с гулькин нос, а проверять такое место полезут в последнюю очередь. Тем более что вокруг полно других, намного более затишных и удобных. Заниматься скалолазанием не пришлось, потому что скала на самом деле была не скалой, а обрывистым склоном большого холма. Вместо пятнадцати метров наверх, достаточно было спуститься на полтора метра вниз, взойдя на вершину с другой, более пологой стороны.

Долго обустраивал точку, прикидывал сектор обстрела, прокручивал в голове и подготавливал варианты отхода. Тело работало как хорошо смазанный механизм, ни одной лишней мысли, ни грамма сомнений. Еще раз сверил ориентиры, припоминая всё то, что удалось разузнать в лагере и то, о чём уговаривались со старым двергом. Двузубый скальный хребет вдалеке, чёрные кляксы провалов, силуэты холмов… Место было ужасным хотя бы в том смысле, что прекрасно подходило для устроения засады. Но Старейшины кобольдов сделали выбор, а Советники человеков не смогли не согласиться на встречу. Последний Пилон был чертовски лакомой целью.

Сел обедать. Пока разжёвывал опилки пищевого брикета, по миллиметру обследовал глазами равнину. Вскоре обнаружились первые ласточки — пара наблюдателей: либо самых бездарных, либо тех, кого специально подставили под удар для отвлечения внимания. Мысленно похвалив самого себя за всяческую осторожность, я продолжал наблюдение. Лунный пейзаж с островками куцей растительности тянулся на сотни и сотни метров, ветер с заунывными воплями гонял по пустырю пылевых чёртиков и, будто шрамы на каменном теле Лакконы, чернели пятна глубоких провалов. Для полноты образа не хватало солнца в зените и тощего грифа на старой коряге.

Кобольдов было не видно. Коротышки будто специально избегали показываться на глаза. Зато не раз и не два в пределах видимости проходили группы людей. Игроки бестолково крутились вокруг, боязливо заглядывали в тёмные бездны провалов и уходили обратно в сторону лагеря. Затем явилась действительно толковая группа, даже на холм у меня над головой не поленились забраться. Впрочем эти тоже ничего не нашли, улавливая отголоски их мыслей, я легко уклонялся от рассеянных взглядов.

Улучив момент, распотрошил сумки, подбивая баланс недавних трофеев. Небольшая горка пустышек, пара-тройка условно-мусорных навыков и дюжина потухших использованных карт. В самый раз хватило заполнить все карманы на куртке. К слову, было их всего тридцать два: по двенадцать спереди и сзади, по четыре на рукавах, и… Куртка не изменилась, не масштабировалась, как я втайне надеялся, и даже не крякнула.