Пока я по новой крутила эти мысли в голове, Рейвен развернулся и зашагал прочь от ручья. Я проводила его завистливым взглядом. Он даже посреди леса оставался таким же, как и в момент нашей первой встречи. Полным силы и уверенности в себе. На одежде – ни пятнышка, будто он только что вышел из экипажа, который доставил его прямиком в середину лесной глуши. И это при условии, что он передвигался босиком и только что зарезал огромного кабана.

Но больше всего я завидовала его кожаной куртке. Несмотря на середину дня, в лесу становилось прохладнее с каждой минутой, будто мы приближались к горам, хотя все горы остались в Фергане. А до тех, что проходили по границе Эрнарии, было еще далеко.

На месте привала Рейвен устроил такой огромный костер, что я пожалела, что не выстирала рубашку. Ну, подумаешь, покраснела бы полчаса, сидя у костра наполовину обнаженной, зато рубашка точно успела бы высохнуть. Да и сам дракон занялся разделыванием кабана, сидя поодаль от костра и почти не обращая на меня внимания. Но возвращаться к ручью без его ведома было бы самоубийством. Второе неповиновение дракон вряд ли потерпит.

Так что я просто села у огня, стараясь отогреться впрок, и ждала, когда мой спаситель и надсмотрщик в одном лице прикажет двигаться дальше.

Но Рейвен не спешил. На минутку я даже подумала, что он специально оттягивает момент, когда нужно будет идти. Слишком уж тщательно он разделывал мясо, а потом долго раскладывал тонкие куски на плоских камнях, принесенных от ручья. Но тени не так далеко сдвинулись, когда мы поели и пошли дальше.

Чем дальше мы шли, тем мрачнее становились взгляды, которые Рейвен время от времени бросал на меня, проверяя, не отстала ли я. А мне становилось все холоднее, так что, когда солнечные лучи, еще пробивавшиеся сквозь плотную стену стволов, окрасились оранжевым, я шла, зябко потирая себя за плечи.

Дракон вдруг остановился, снова недовольно взглянув на меня, а потом снял куртку и подошел ближе. Я едва не шарахнулась в сторону от его быстрого движения, но даже дернуться не успела, когда тяжелая кожаная куртка опустилась мне на плечи.

– Спасибо. – Тихо поблагодарила я его, чувствуя, как куртка, хранившая тепло его тела, начинает меня согревать. Дракон ничего не ответил и снова пошел вперед. А я сжала руками ворот куртки, запахивая ее поплотнее, и невольно вдохнула полной грудью, ощутив знакомый, пряный аромат. На мгновение показалось, будто Рейвен обнял меня, делясь теплом, но через секунду порыв ветра распахнул полы куртки, и запах улетучился, а вместе с ним и видение.

Лес все не кончался. Куда ни кинь взгляд – кругом сплошная стена высоких деревьев. Лишь изредка нам попадались какие-то подобия просек, посреди которых в густом ковре палой листвы то и дело встречали каменные плиты. То ли остатки древних могил, то ли каменный пол давно разрушенных зданий.

Я шла, не отставая от Рейвена ни на шаг, но старалась держаться чуть в стороне. И постоянно поглядывала на него, потому что дракон начал вести себя странно.

Возможно, дело было в том, что он шел босиком и натыкался на холодные камни, скрытые листвой, но временами он замирал на какие-то доли мгновения, будто перед ним вырастала невидимая преграда. И после каждой такой заминки он смотрел на меня так странно, будто не узнавал меня. А иногда, когда мы ненадолго останавливались выпить воды или перекусить куском жареного мяса, дракон смотрел сквозь меня, словно в этот момент находился не здесь. Потом опускал взгляд на свою правую руку и делал медленный, глубокий вдох.

И каждый раз от этого меня продирало морозом, будто на плечах и не было теплой куртки, от которой до сих пор исходил слабый запах пряных трав.

Каждый шаг в этом проклятом лесу был похож на погружение в вязкую трясину. Тяжесть древней магии давила на меня, как надгробная плита, проникала под кожу, заползала в разум, извращала мысли, заставляла видеть то, чего не было. То, что я едва не совершил.

Я понимал, что это просто видения. Морок. Возможный только потому, что во мне самом жила такая же темная магия, как и та, что пронизывала лес и остатки древнего храма. Но это понимание ничуть не облегчало ужас от увиденного, не делало видения менее реальными, менее мучительными.

Каждый раз, когда я закрывал глаза, даже чтобы просто моргнуть, когда позволял хоть на секунду погрузиться в себя, перед внутренним взором возникала Лили. И… ее смерть.

Иногда это было похоже на всполох, проплывший перед глазами. Всего секунда, но мне хватало и ее, чтобы увидеть, как я вонзаю кинжал в грудь девушки, стоявшей передо мной. А порой видение затягивалось. Я понимал, что стою, оперевшись на обсыпавшуюся от времени стену храма, а Лили сидит поодаль, растирая уставшие ноги. Но в то же время я видел, как подхожу к ней, занося клинок, а она смотрит на меня с невыразимым ужасом и отчаянием, безмолвно задавая один и тот же вопрос: «За что?».

А потом кровь, горячая и липкая, заливает ее грудь, окрашивая все вокруг алым цветом. Лили удивленно и растерянно смотрит на меня, потом переводит взгляд на грудь и медленно оседает на землю, снова глядя мне в глаза с мольбой. Пытается что-то сказать, но с ее губ слетает только тихий вздох, а взгляд затухает.

Каждый раз, выныривая из этого кошмара, я чувствовал, как дрожат мои руки, покрытые липкой, горячей кровью. Кровью моей истинной. Но когда я смотрел на свои ладони, они были чистыми. Только внутри все горело ядовитым огнем, словно я действительно только что совершил самое ужасное – убил ее. А в голове звучал тихий шепот: «Ты ведь сам этого хочешь…» Мой собственный шепот.