Чисто, как же. Классическая защитная реакция хирурга старой школы. Отрицание очевидного. Гордыня, которая убивает пациентов. Упертый старик.

— Нет, не чисто! — я не отступил. — Сестра, направьте дополнительный свет на монитор!

Не дожидаясь ничьего разрешения, я сам направил камеру так, чтобы белое, безжизненное пятно на кишке стало видно с максимальной, ужасающей четкостью.

— Смотрите! Вот! Видите это белое пятно?! Это мертвая, сваренная ткань! Если вы продолжите в том же духе, мы получим перфорацию кишки и гнойный перитонит! Нужно немедленно изменить тактику! Нужно перейти на холодную препаровку!

— Молодец, двуногий! Не дай этому старому маразматику угробить пациента! — азартно подбадривал Фырк.

Некрасов побагровел. Я видел, как в его глазах за стеклами очков полыхнула первобытная, животная ярость. Ярость свергнутого короля в своей собственной операционной. Ярость которая не давала ему признать очевидное. Но прежде чем он успел взорваться потоком ругани, дверь в операционную тихо скрипнула и приоткрылась.

— Как продвигается операция, коллеги?

В дверном проеме, с вежливой улыбкой на лице, стояла главврач Анна Витальевна Кобрук.

Славик еще не успел выйти из ординаторской.

Он стоял посреди комнаты, чувствуя горький вкус поражения на языке. Все кончено.

Он провалился. Снова возвращаться в терапию, к этим бесконечным бумажкам, к упрекам жены… Шанс был, и он его бездарно упустил.

Но дверь с резким скрипом распахнулась.

В ординаторскую, даже не постучав, вошли двое: сам Игнат Семенович Киселев — заведующий всей хирургией — и следом за ним Виктор Крылов. У последнего на лице играла довольная, плохо скрываемая улыбка.

— Так, Шаповалов! — Киселев даже не поздоровался, обращаясь к заведующему, который как раз вернулся в кабинет. — Есть новое распоряжение от Анны Витальевны. Ситуация изменилась.

— Какая еще, к черту, ситуация? — нахмурился Шаповалов, чувствуя неладное.

— Твои ординаторы — Борисова, Величко и Фролов — в полном составе идут на усиление в поликлинику. Немедленно.

— Что?! — возмущенно вскрикнула Борисова, которая тоже вернулась за своими вещами. — Но мы же хирурги! Мы вообще-то тут жизни спасаем!

— Там тоже жизни спасают, — ледяным тоном отрезал Киселев. — Вы прежде всего лекари, а лекарь должен уметь все. Это приказ главврача!

— Я уже сказал, пусть Крылов идет, — Шаповалов скрестил руки на груди. — Он же прислан на усиление!

— Целитель третьего класса Крылов имеет узкую хирургическую специализацию, — Киселев явно цитировал заранее подготовленный ответ. — Он будет гораздо полезнее здесь, в операционной. К тому же, это прямое, личное указание Анны Витальевны.

Крылов изобразил на лице легкое смущение:

— Я, конечно, готов идти куда угодно, служить общему делу, но если начальство решило, что я нужнее здесь…

Эта самодовольная ухмылка Крылова… Заранее готовые ответы Киселева…

Это не случайность. Это подстава. Крылов не смирился с утренним унижением. Он пошел жаловаться напрямую к Кобрук или Киселеву. И они решили показательно высечь Шаповалова, отомстить за его утреннюю дерзость.

— Это несправедливо! — взорвалась Борисова. — Я только что выиграла ваш конкурс! Я дала правильный диагноз!

— Конкурс отменяется, — Киселев был непреклонен. — И вынужден напомнить вам подмастерье Борисова, что вы здесь не начальник. И не советовал бы вам повышать голос. — нахмурился он, — или вы хотите проблем?

Алина слегка побледнела и помотала головой.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Киселев, — Все трое — марш в первичку. Крылов остается здесь. И Муравьев, — он кивнул в сторону ошарашенного Славика, — тоже может остаться и помогать в отделении. Раз уж все равно здесь.

Шаповалов побагровел от ярости.

— Логичнее было бы терапевта отправить в первичку, а не моих лучших ординаторов!

— Шаповалов! — Киселев развернулся к выходу. — Ты сам сегодня утром начал эту войну. Анна Витальевна в бешенстве. Сказала, чтоб всех твоих «хомяков» отправили в окопы первички в наказание за твое самоуправство. Раз уж Муравьев здесь, пусть хотя бы тебе поможет и реального опыта немного наберется. Он хороший лекарь. Я слышал, он очень хочет к тебе.

— Но!..

— Конец разговора! — отрезал Киселев уже из коридора. — Это ее приказ. Исполнять немедленно!