На собрании Андрес попросил всех рассказать про это, так как это явно ненормальная ситуация, и оказалось, что только я, Мист, Фокс и Таска не испытали еще никаких проблем. Лично мой сон крепок, и никаких кошмаров не вижу. Таска, если судить по его богатырскому храпу, тоже на копье вертел проблемы со сном. Фокс и Мист лишь пожали плечами, говоря, что ничего конкретного для защиты не делали.

— Пустыня влияет на мозги, — вдруг говорит Фокс, хотя до этого не выказывал никакого желания участвовать в совещаниях сверх меры. — Если ваша ментальная защита хрупкая, то скоро вы поедете кукухой.

— Как ты это выяснил? — с тяжелым взглядом спрашивает Андрес.

— На картах погадал, — с издевкой в голосе отвечает молодой человек, тасуя магические игральные карты.

Пожалуй, это самый сложный человек на борту, с которым мне не удается наладить контакт. Он будто избегает любого общения, но при этом я точно знаю, что он очень способный восходитель. Наверняка имеет таланты и способности, которые не хочет нам демонстрировать. Другие мне признавались, что считают его высокомерным выскочкой, который строит из себя крутого волка-одиночку, но мне чутье подсказывает, что он вполне уверен в своих силах, хотя спорить с тем, что у него не самый приятный характер, я не могу.

Однако в его словах есть зерно рациональности. Если до этого сложности были явным, то сейчас испытание напротив может бить очень тихо и по чуть-чуть. У меня есть «Алмазный разум» ур. 3, этот пассивный навык делает психику очень устойчивой, поэтому меня крайне трудно напугать до усрачки, обдурить или заставить сдаться. В целом, против ментальных атак это тоже должно помогать, поэтому и получается не чувствовать никаких проблем. Мист — великая душа валькирии, которая тоже может иметь такую защиту, а Таска может даже не подозревать, что ему должны сниться плохие сны.

— Короче, мы вряд ли что-то сможем с этим делать. Остается ждать, пока не покинем чертовое облако песка, — Гиль задумчиво вертит сигарету между пальцев и на мой взгляд выглядит хуже, чем вчера. Или это просто свет волшебного фонаря неудачно падает на его лицо?

Ничего другого действительно не остается, но итогом становится то, что команда за следующую ночь уменьшилась на два человека. Я помню этих двоих, мужчина и женщина, они вместе поднимались с первого этажа, а когда были на вахте, пропали без какого-либо звука. Мы перевернули весь корабль от верхушки мачт до грузовых трюмов, но не смогли их найти. Они вдвоем были у задней кормы, и ближайшие к ним вахтенные ничего не видели и не слышали.

— Я постоянно был на страже, но их самих из-за песка не было видно, — произносит Гэрри. — Если бы на корабль кто-то напал, то я бы услышал. Следов боя на задней корме нет.

— Чертовщина какая-то, — бормочет Андрес. — А они были теми, у кого чаще всего были плохие сны?

Этого никто точно не знает, и вряд ли мы уже узнаем. Пустыня проглотила двух восходителей, и с этим ничего не поделать, только предусмотреть такую ситуацию на будущее. Один из восходителей из арканы сплел много длинных веревок, которыми мы стали по парам обвязываться друг с другом, словно восходим на крутую гору по очень опасному маршруту. Если в пустыне обитает кто-то, кто может по-тихому схватить человека и сдернуть с палубы, то так хотя бы можно будет это засечь.

На следующей вахте никто не пропал, но я постепенно замечаю, как меняется атмосфера на корабле. Прекратились разговоры и тем более смех, словно что-то невидимое давит на голову и плечи. Почти все замыкаются в себе, даже у меня пропало желание общаться. Какая-то подспудная тревога грызет изнутри, но с этим ничего не получается сделать. Страшиться неизвестной угрозы и туманного будущего я считаю вполне нормально, это можно списать на первобытный инстинкт самосохранения, главное, чтобы это не мешало принимать адекватные и правильные решения.

Примерно с такими мыслями стою на задней корме в том месте, где пропали те двое. На дворе снова ночь, в которой ни зги не видно. Психическое око я держу широко распахнутым, поэтому вижу ауры всех ближайших вахтенных, но этого недостаточно, чтобы видеть тех, кто высоко на мачтах или на носу корабля. На поясе веревка, которая тянется в сторону к моему соседу справа. Слева должен быть Андрес, а справа восходитель, которого, кажется, зовут Орфин или Урфин. Как раз он умеет материализовывать из арканы разные предметы, включая созданные веревки.

Минуты тоскливо перетекают в часы, а из пустыни до слуха опять долетает загадочный гул. Я пытаюсь вслушиваться и представлять, что так может звучать на большом расстоянии, после чего прихожу к выводу, что под этот звук может подойти что и кто угодно. Толпа кричащих людей? Да, вполне. Рев двигателей автомобилей? Определенно подходит. Шум течения полноводной реки, которая неожиданно появилась в пустыне? Вы удивитесь, но и это тоже подходит.

— Север, проверка, — слева доносится голос Андреса, так как мы постоянно проверяем друг друга.