Следующим утром Маркеш внимательно рассматривал семейные портреты в галерее, отыскивая Рейна Третьего, двоюродного деда. Чертами лица он напоминал его отца. А вот выражение было другим. Художник пытался сделать его благородным, но невозможно придать портретное сходство и совсем убрать брезгливое выражение, живущее в уголках губ, сжатые челюсти, готовые вот-вот гневно раздуться подвижные крылья носа… Желчный, недобрый тип. Восьмилетнему ребенку это видно лучше прочих.

– Это мой дядюшка, – сообщил подошедший сзади отец.

– Злой дядя, – уверенно сказал Маркеш.

– Он просто невезучий, – улыбнулся король, – ты знаешь, что когда Рейн был молодым, он влюбился на расстоянии?

Маркеш помотал головой. Влюбился. Глупость какая. Это только девчонки влюбляются.

– Это очень грустная история, Маркеш.

Тяжелая, теплая рука отца легла на детскую макушку.

– Принц Рейн был еще совсем молод и ему не требовалось спешно выбирать себе жену. Но однажды к нам в Эльдемию прибыл очень известный художник. Его пригласили, чтобы писать семейный портрет. И молодой принц сказал, дескать, слава о художнике бежит впереди него, но хотелось бы посмотреть, на что тот способен. Мастер показал ему альбом с эскизами. И на нескольких оказалась изображена одна и та же девушка. До того прекрасная, что у принца дыхание перехватило. Он выхватил альбом, жадно перелистывал страницы, будто стараясь запомнить каждую ее черточку. А потом заявил, что кем бы ни была эта красавица, она должна принадлежать ему.

– Я запру ее в башне, чтобы ни один похотливый взгляд не упал на это совершенное личико! – кричал влюбленный Рейн. – Принесу к ее ногам все сокровища этого мира, лишь бы она была только моей!

– Вот дурак! – засмеялся маленький Маркеш. – Это же просто картинка! Может быть художник просто выдумал эту девицу!

– Вовсе нет, – отец приобнял сына за плечи, – довольно быстро выяснилось, что натурщицей мастера была принцесса Розмари Лефентор. Единственная дочь короля Ифендории. Рейн Второй, видя, как увлекся его сын, велел художнику написать портрет девушки для принца. Дескать, это станет одним из свадебных подарков для принцессы.

– И они поженились? – Маркешу уже не очень интересно было слушать про чью-то там свадьбу, но отец не так часто уделял ему столько времени. Поэтому пусть рассказывает.

– Нет, Маркеш. Хотя все складывалось неплохо. Рейн Второй пригласил короля Ифендории на охоту, и там они ударили по рукам. Было решено, что как только юной Розмари исполнится шестнадцать, ее отдадут в жены влюбленному принцу. Принц постоянно любовался портретом красавицы, мечтая, как заключит ее в свои объятия. Но…

Отец замолчал и вздохнул.

– Что-то случилось? – обеспокоился Маркеш.

– Принцесса оказалась жертвой проклятия. Лишь ей исполнилось шестнадцать, девушка пала от чар злой колдуньи. Уснула вечным сном.

– Умерла? – уточнил мальчик.

– Очевидно, – пожал широкими плечами король, – но потом из этого печального события родились красивые сказки. Дескать, она не погибла, а уснула. И тело ее хранится в какой-то заколдованной пещере.

– Если она там лежит с закрытыми глазами и не может шевельнуться, то какая разница, как это называть? – фыркнул Маркеш.

– Ее близким наверняка проще было думать, что их малышка спит, – предположил король, – когда ужасная весть достигла Эльдемии, принц Рейн был вне себя от печали и злости сразу.

– От злости? – не понял юный принц.

– Именно, он кричал, что избалованная девица специально от него таким образом сбежала… может поэтому тело принцессы и спрятали за пределами Ифендории, чтобы злобный поклонник не осквернил могилу. Рейн велел убрать портрет Розмари в дальнее хранилище, чтобы ничто не напоминало ему о несчастной любви.

– И эта картина до сих пор там? – оживился Маркеш.

– Да, – подтвердил король, – хочешь посмотреть на нее?

Любопытный мальчишка тут же согласился, желая продолжить общение с отцом.

Король привел его в глубины хранилища, лестница вела в подземелье, где, казалось, должны бродить призраки. Но они встретили только двоих служителей, один из которых провел монарха и его наследника к убранной под стекло картине. С полотна смотрели беззаботные синие глаза. Взгляд был ясным, веселым и дерзким.

– Красивая, – принц присвистнул, – только в жизни таких не бывает. Художник преувеличил!

А потом протянул, наслаждаясь звучанием цветочного имени:

– Розмари…

Спустя двадцать семь лет король Маркеш вынужден был признать, что ошибался, и художник совершенно не польстил модели. Скорее, наоборот, даже не в полной мере передал красоту принцессы Розмари. Или это она еще похорошела со временем.