Ненавижу.

Об этом я думал, стоя в зале, где разговаривал с Александровским.

В том же помещении собрался я, вверенный мне на обучение личный состав, представленный в лицех Алины Бериславской, Ветраны Морозовой, Кати Ветровой, Насти Пламневой и хвостатой Ланы.

Все пятеро, кроме меня, облачены в форму Тайной Канцелярии сообразно присвоенным чинам. Разноглазка — в своём кителе с эполетами, остальные — в простом чёрном обмундировании.

Я же обрядился в экспериментальный костюм, пошитый по моему заказу. Раз готов пока всего один, то им и будем демонстрировать пыль в глаза. Разве что, шлем и ребризер оставил лежащим на столе: в помещении разговаривать с ними удобства никакого.

Стол мне предоставили местные канцеляристы. Принесли из какого-то помещения достаточно большой, чтоб на нём разместился ручной пулемёт, крупнокалиберная винтовка (оба при боекомплектах), мой квадрокоптер с наземной станцией управления, система дыхания от комбинезона и ряд других вспомогательных мелочей.

Иже с нами сотоварищи присутствовали знакомые всё лица.

Что рядом с нами стоял с объёмной кожаной папкой в руке руководитель Тайной Канцелярии полковник Протопопов — так это не удивительно. Как я понял, он курирует вообще всё, что касается вообще всего. Ну, и флаг ему в руки, и барабан на шею.

Также моё естество не очень-то и возражало против Смазновой. Окси, в форменной одежде медика, идеально застёгнутой на все пуговицы, стояла разве что не по стойке «Смирно». Воистину, ей только автомата на плече не хватает для полноты комплекта. Даже полевой рюкзак парамедика в ногах стоит.

А вот что напротив нас, за столом, на котором лежала карта Империи, сплошь и рядом утыканная условными значками и флажками, стояли — не много и не мало — а родители тех, кого мне предстояло вести, без преувеличения, в бой… Двоякое чувство меня посетило, м-да.

Светлейший князь Бериславский. Светлейший князь Морозов. Боярин Пламнев и боярин же Ветров.

С одной стороны, хорошо оттого, что персонажи из одной шоблы-воблы. Знаю их я, знают меня они. Но от этого несильно легче. С другой стороны, я сейчас смотрю в глаза отцов, чьих детей мне вести за тридевять земель. Риски? Ещё какие. Гарантии? С гулькин член. И мне отвечать перед родителями тех, кто может не вернуться. Вот это моё самое нелюбимое.

Костьми лягу сам… Но вернуться со мной обязаны все… Хоть калеками, хоть «трёхсотыми», но только не в «цинке» грузом «двести»…

Великий Архимаг Путей Берислав занимал условно нейтральную позицию, стоя с торца стола и опираясь на свой боевой посох. Кажется, старец полностью оправился от моего призыва. С каждой неделей выглядит всё крепче. Не моложе, но крепче.

А вот с противоположного торца стола стояли люди, мне абсолютно незнакомые. По камзолам и кителям видно, что не половые органы с горы Кудыкиной, но мне они неизвестны.

Стояли в ожидании мы недолго. Как только мы все собрались, местные распорядители убыли искать-зазывать последнего участника нашего междусобойчика.

— Всемилостивейше прошу прощения за задержку, — перемежаемый стуком каблуков подбитых сапог, раздался голос рекомого участника из другого конца зала.

«Явился, не запылился, Сталин на минималках».

А никак иначе, кроме как так, я этого персонажа назвать не смог. Слишком уж похож его образ на молодого вождя народов, каким последнего изображали в кино. Всё тот же белый однобортный китель навыпуск, всё те же белые брюки-галифе с лампасами, всё те же высокие кожаные чёрные сапоги. Единственная разница — внешность молодого правителя: сталинскими усами монарх пока что ещё не обзавёлся.

«А усы и подделать можно!» ©.

При приближении Александровского подобрались решительно все присутствующие, кроме Берислава и меня. Разве что, реально, по струнке не вытянулись. Древнему деду инсайду не по возрасту перед молодыми строевую стойку демонстрировать. Тысячелетний старик слишком великовозрастен для этого. А мне не пристало выказывать столь наигранную реакцию перед ровесником. У нас так не принято. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, но едва ли я привыкну и приму, что при появлении в поле зрения сверстника мне надлежит изображать из себя линейного Президентского полка. Мы, блин, с офицерами в одних окопах и блиндажах сидели, с великовозрастными полковниками запасные командные пункты организовывали и вместе с ними прилёты по ним ловили. А тут… Извини, Саня. Для местных ты, может, и Великий Император Всероссийский. Для меня ты, пока что, в лучшем случае «Саныч».

Обернувшись на приближающего к столу «Саныча», узрел оного, сопровождаемого — вот уж, не ожидал, так не ожидал — капелланом, етить её боевой посох, Распутиной. Ева Гавриловна, собственной персоной, ровно в том же прикиде, в котором я видел её в последний раз, предстала пред наши очи в повседневной рабочей форме.

Мы с ревнительницей веры перекинулись друг с другом короткими взглядами и кивками в знак приветствия.

Монарх, проходя мимо нашего строя, коим, с натяжкой, но возможно поименовать нашу же шеренгу, чуть задержался взором на Смазновой, оценивающе окинул молодую женщину взглядом. Лично я их ещё не представлял. Но по характерному отличию внешнего вида и кроя её костюма от принятых в местных широтах обмундирований молодой правитель и сам догадался, что Окси не просто так тут, с боку-припёку.