— Почему?

— Учитель Астахов крайне ревностно относится ко всему, что написано в таких текстах. Он называет это фарсом… По его словам, ничего подобного никогда не происходило.

— Он разве в курсе, что было две тысячи лет назад? — улыбнулся я.

Лицо Демида посерьезнело.

— Вообще-то Учителю две тысячи двадцать пять лет, и он лично был свидетелем тех времен, о которых там написано!

Я окинул своего провожатого взглядом.

— Ты сейчас серьезно? — уточнил я.

— Ты про что?

— Да так, — я отмахнулся, как будто имел в виду какой-то пустяк.

На самом деле я получил косвенное подтверждение того, что здесь как-то иначе течет время. Ведь я уже пытался понять, сколько лет выпускникам, если они из разных поколений.

Впрочем, если даже допустить, что это правда, и Астахову больше двух тысяч лет, то я бы не торопился верить на слово в его опыт.

Если в соседней комнате кто-то что-то произнес, а ты этого не услышал — это ведь не значит, что этих слов никогда не существовало. Что если Астахов искренне заблуждался — а может, вообщенамеренно искажал прошлое? В обоих случаях доверять слепо его словам не стоило.

Да и странно, что текст оказался у сбившихся, раз Учитель столь яростно отрицает написанное. Но Демидов явно ничего об этом не знал — его удивление было неподдельным. Возможно, книгу кто-то подложил? Или Астахов нарочно устроил такую проверку, желая узнать, кто в бараке проникнется запрещенными идеями?

Что ж… плох тот народ, который не любит и не изучает свою историю.

Я молча спрятал Завет под одежду, пока что никак не отвечая на недоумевающий взгляд Демидова.

От автора:

Новинка от Гурова и Старого!

1682 г. Вокруг произвол и беззаконие. Стрелецкий бунт? Не можешь предотвратить — возглавь! Но на своих условиях. Лично воспитаю Петра — или погибну снова

Демид привёл меня туда, где жили ученики. Да, это вам не убогие бараки сбившихся! Красивое, ухоженное здание из светлого камня, с высокими окнами, узорамина стенах. Всё кричало о том, что здесь живут избранные.

Возле входа, будто охраняя его, стояли двенадцать статуй, замерших в боевых позах. Я остановился, внимательно рассматривая их, чувствуя, как холодок пробежал по спине. Фигуры казались странно живыми, словно еще мгновение назад были людьми.

— А это кто? — спросил я, не отводя взгляда от застывших каменных лиц.

— Первый совет, — охотно ответил Демид. — По легенде, это двенадцать лучших выпускников за всю историю школы. Они попытались остановить восставшего архимастера одной из школ, но тот превратил их в камень.

Ясно. Не повезло мужикам. Я поскорее отвёл от них взгляд — пусть не отвлекают меня от важного, а то сложно о чём-то думать, когда такой мороз по коже.

— Серьезные у вас тут нравы, — бросил я.

— Да это всё байки, — Демид махнул рукой и подошёл к статуе ближайшего бойца. — Обычные статуи, пустые внутри. Смотри.

Он постучал по каменному плечу, и звук оказался действительно пустым, глухим, словно он бил по барабану.

Стоило ученику постучать, как на мгновение из статуи заструились тончайшие нити энергии, едва различимые, словно таящиеся глубоко в камне. Хм, любопытно… а вдруг легенда не врала?

Если это правда, то этот архимастер был не просто силен, он был чудовищем.

— Чего застыл? Понравились? — хмыкнул Демид, заметив мою задумчивость. — Или страшно стало?

Я встряхнулся, прогоняя тяжелые мысли.

— Изобразительными искусствами интересуюсь. Пойдем.

Демид прыснул, давя смешок, и двинулся дальше. Я пошел следом, бросив последний взгляд на статуи. А ведь и правда они как живые.

Демид завел меня внутрь, здесь не было ничего общего с сыростью и темнотой бараков сбившихся. Внутри здания было чисто, аккуратно, как будто я в Третьяковку попал, а не в жилое здание…

Я оглядел длинный коридор с рядами закрытых дверей и указателями каких-то «отсеков». Судя по всему, здешняя жизнь делилась на четкие уровни, в зависимости от ступени, на которой находился ученик.

Интересно, какая же достанется мне?

— Вот здесь ты будешь жить, — Демид кивнул на ближайшую дверь слева. — Отделение для самых новичков. Ну, таких как ты, нулевых. Ничего-о-о, будешь идти вверх — и комнаты станут просторнее, и удобств больше. Все мы через это проходили.

Кажется, его моя история не сильно смущала. Я покосился на дверь, на которой не было никаких опознавательных знаков.

— А ты сам на какой ступени? — спросил я.

Демид сразу расправил плечи, с какой-то одному ему понятной гордостью.