– Хорошо, – сказала Гленна.

Лицо Борса озарилось улыбкой, он тут же потупил взгляд, запустив пятерню в русые волосы. Внутри Гленны что-то радостно подпрыгнуло, точно под сердцем сидела золотая лягушка.

Гленна одевалась быстро. Этому она тоже была приучена с детства. Она расчесала пальцами спутавшиеся после ночёвки в лесу волосы, заплела их наскоро в косу, сколола ту в пучок на затылке. В минувшую ночь, её волосы, собранные в узел, прикрывала расшитая мелким перламутром сетка, ещё один подарок Оноры личной служанке в день собственной свадьбы. Только та была безвозвратно потеряна. Должно быть зацепилась за ветку, когда Гленна бежала по лесу, не разбирая дороги.

Она с сожалением вспомнила драгоценную булавку, которую уронила и не стала поднимать, рассчитывая вернуться за ней позже. Та могла бы стоить дорого. Возможно, ей бы даже удалось нанять корабль, который отвёз бы её домой. Как же теперь до туда добраться?

Мысли о доме вновь вызвали тоску.

– Не печальтесь так, леди, – сказал Борс, который тоже собирал вещи, – что бы не произошло с вами – вы живы. Даже если вам кажется, что теперь нет выхода, всё ещё может быть хорошо.

Она невольно улыбнулась. Борс с его высоким ростом, крепкой фигурой и большими покрытыми мозолями руками мог показаться очень простым человеком. Скорее всего, так оно и было, только как-то у него получалось говорить ей то, что разгоняло темноту, окружавшую её. Она вновь задалась вопросом: почему так легко доверилась ему? Может быть охотник был из тех людей, талантом которых было располагать к себе других?

Дело было в самой Гленне, которая отчаянно нуждалась в ком-то, кому можно доверять?

***

– Откуда вы родом, госпожа? – спросил Борс, когда они отошли от реки так далеко, что шёпота её вод стало совсем не слышно.

– Я ирландка, – без утайки ответила Гленна.

Она понимала, что её речь выдала бы чужестранку, не догадываясь, что выучила язык англичан так хорошо, что местные едва ли могли бы догадаться, что он ей не родной. Речи большинства местных отличались разным говором, особенностью произносить те или иные слова, а то и вовсе использованием совершенно незнакомых слов. Гленна не знала всего этого. Ко всему прочему, привыкшая считать себя бездарной, она куда больше значения придавала своим промахам, например неумению шить, чем несомненным достоинствам. Умение легко осваивать языки и склонность к грамотности были талантами девушки, который она привыкла не замечать.

Наконец, Гленна была похожа и на ирландку, которой несомненно являлась, и на норвежских викингов, которые некогда основали Дублин, и на, как ни странно, благородную англичанку. Её тёмные волосы и светлая кожа указывали на высокородное происхождение, но не были яркими чертами того или иного народа.

Если бы Гленна понимала это, возможно, её сердце было бы спокойнее, а речи – осторожнее.

– Я догадался по вашему гэльскому: никогда не слышал так красиво произнесённых слов.

Замечание охотника смутило Гленну. Она отчаянно хотела перевести разговор в другое русло, пока румянец не запылал на её щеках, выдавая смятение, которое вызвали в ней искренние слова почти незнакомого юноши. К счастью, повод для беседы нашёлся тут же. Лохматый пёс Пурка радостно бежал впереди, периодически оглядываясь: не отстали ли люди, следовавшие за ним?

– Я раньше не видела таких собак, это какая-то особая масть?

Борс заметно оживился. Его лицо озаряла та самая улыбка, которая делала его непозволительно юным

– Да, я им горжусь! Один лорд хотел купить его у меня за целый фунт. Таких как он много столетий назад начали разводить в этих землях. Собаки с острым чутьём, которые помогали в охоте на птиц. Их звани агасес.

– А почему у него такая кличка? – спросила Гленна.

Казалось, Борс вновь смутился.

– Псы таких пород благородны, поэтому и имя у них должно быть благородным.

Борс замялся. Гленна подумала, что «Пурка» звучит не очень изысканно.

– Вообще-то его зовут Пурко'й, на французский манер. Такое же имя носил пёс одной королевы, его выбрал заводчик, от которого мне достался щенок.. Только уж больно мне непривычно было.

Сказав так, Борс быстрым движением, не смотря на короб за спиной, подхватил большую палку с тропы и бросил её в траву. Пурка, который до этого, казалось, занимался своими делами и не особенно обращал внимание на хозяина, тут же сорвался с места и побежал следом. Трава и молодая поросль скрыла собаку целиком. Через несколько мгновений Пурка вернулся, с найденной палкой.

– Можно мне тоже попробовать? – спросила Гленна.

Борс кивнул, протягивая узловатый сучок. Пёс будто бы этого и ждал. Он радовался тому, что в игру включилась и новая знакомая. Пурка подпрыгивал на задних лапах, норовя оставить след на дорогом бархате накидки.

– Пурка, не смей прыгать! – одёрнул его охотник, но пёс уже летел следом за палкой, задирая лапы и размахивая длинными кудрявыми ушами.

– Он славный, – сказала Гленна, которую совсем не волновали земляные следы на полах дорогого наряда.

– Да, славный, – подтвердил Борс.

Гленне больше не мерещилась ночь, а запах парного мяса она перестала ощущать. Они шли по лесной тропе, почти всё время храня молчание. Порой Борс видел какую-то птицу или растение и заводил рассказ о его свойствах или повериях, которые были с ними связаны. Пару раз, он говорил с Гленной на гэльском. Он плохо знал язык, но старался.

– Далеко ли море? – спросила Гленна спустя час пути.

– Далеко, – коротко ответил Борс, – но когда мы доберёмся до деревни, я смогу разузнать, не едет ли кто в ту сторону.